Встречи во мраке (Сборник)
Шрифт:
Но в таком случае он не носил раньше предписываемых формой брюк.
Следовательно, самозванец не мог быть мужчиной, связанным с госпиталем.
Во-вторых. Это не мог быть и мужчина, не связанный с госпиталем. Ибо в результате наших рассуждений относительно использования пластыря мы уже исключили всех людей, не связанных с госпиталем.
В этой связи вы могли спросить: а как же такие личности, как Филипп Морхаус, Гендрик Доорн и головорезы Кьюдейна? Они ведь не носили больничной униформы.
Конечно, Морхаусу, Доорну и трем бандитам пришлось бы надеть униформу, чтобы изображать Дженни, но никто из них не был достаточно хорошо знаком с госпиталем, чтобы точно знать, где достать пластырь,— разве только Доорн, но его физические данные исключают такую возможность. Слишком уж он грузен и массивен. Самозванец, которого видели входящим в приемную операционного зала, был очень похож на Дженни фигурой, а Дженни был низеньким и худым. Что же касается Морхауса, то ничто не указывало на то, что он знал, где хранится пластырь. Зто же относится и к банде Кьюдейна.. Сам же Кьюдейн исключается полностью: он был под наркозом, когда задушили миссис Доорн. Другие сотрудники госпиталя исключаются, потому что, как я уже доказал, им незачем было переодеваться. Даннинг, Дженни, доктор Минчен, молодые врачи, Кобб, лифтеры — вся эта компания носила белую униформу.
Следовательно, это вообще не мог быть мужчина, ни связанный, ни не связанный с госпиталем.
Значит, женщина? Обратимся к этой возможности. Это не могла быть женщина, не связанная с госпиталем, потому что, хотя ей и пришлось бы надевать брюки, так как обычно она носит юбку, против этого варианта снова фигурирует эпизод с пластырем.
Таким образом, единственная остававшаяся возможность из всей сложной системы — это то, что самозванцем-убийцей была женщина, связанная с госпиталем.
Под эту рубрику подходят Гульда Доорн и Сара Фуллер, которые, естественно, были так же хорошо знакомы с госпиталем, как и сама миссис Доорн; Эдит Даннинг, которая там работала, и другие сотрудницы, вплоть до сестер и уборщиц.
Проверим этот вариант по всем пунктам. Женщине, связанной с госпиталем, были необходимы белые брюки для перевоплощения, после которого она должна была где-нибудь сбросить их, дабы вернуть себе женский облик. Так как она не отличалась высоким ростом, то ей пришлось укоротить брюки, подшив их. Женские ноги, как правило, меньше и тоньше мужских — поэтому в надетых ею мужских ботинках оказались загнутыми внутрь язычки. И наконец, женщина, связанная с госпиталем, должна была сразу же подумать о пластыре и быстро найти его. Как видите, джентльмены, все сходится!
Все смотрели друг на друга, обдумывая, взвешивая и анализируя услышанное.
— Продолжайте,— вздохнул комиссар.— Это... Это...—• Он прервался и почесал подбородок.— Черт меня подери, если я вообще знаю, как это называется! Продолжайте, мистер Квин.
— Второе преступление,— заговорил Эллери, задумчиво устремив взгляд на тлеющий кончик своей еигареты,— было совершенно иного рода. Пытаясь применить те же методы, что и при расследовании первого убийства, я потерпел неудачу. За какой бы кончик я ни брался (а их было не много), он никуда меня не приводил.
Оба убийства могли быть совершены либо одним и тем же, либо разными преступниками.
Первый вопрос, на котором я споткнулся, заключался в следующем: если женщина-профессионал, каковой я считал убийцу Эбигейл Доорн, убила и Дженни, то почему же она продублировала орудие убийства — удушила обе жертвы одинаковым шнуром? Судя по всему, убийца была далеко не глупа, и в ее интересах вроде бы было использовать во второй раз другое орудие убийства, чтобы полиция стала разыскивать двух убийц, и, таким образом, запутать следы. Выходит, если эта женщина убила обоих, то она намеренно не стала прилагать никаких усилий, чтобы скрыть связь между преступлениями. Почему?
Я не мог найти этому причины.
В то же время, если Дженни убил другой преступник, то дублирование метода было с его стороны ловкой попыткой дать понять, что убийца Эбби и убийца Дженни — одно и то же лицо.
Я задумался над этой проблемой. Каждый вариант мог оказаться верным.
Кроме вышеуказанного дублирования метода, во втором преступлении были и другие факты, не имевшие объяснения.
До тех пор пока доктор Минчен не рассказал мне о том, что он унес шкаф с документацией из-за письменного стола доктора Дженни, я был в полнейшем недоумении относительно второго убийства.
Но знание о самом существовании этого шкафа и о его первоначальном местонахождении в кабинете Дженни изменило все. Оно было столь же важным для разгадки смерти доктора Дженни, как башмаки и брюки для объяснения смерти миссис Доорн.
Вот вам факты. Лицо мертвого Дженни было на удивление спокойным и сохранило естественное выражение, не отмеченное изумлением, растерянностью, страхом— обычными признаками насильственной смерти. И все же место удара, оглушившего его, говорило о том, что убийца стоял за ним с целью нанести удар по голове. Как же убийца мог зайти Дженни за спину, не вызвав у него ни подозрений, ни опасений? За столом Дженни не было окна, которое могло бы позволить убийце ударить Дженни, находясь снаружи и склонившись над подоконником, отсутствие этого окна также исключало возможность, что убийца зашел Дженни за спину под предлогом выглянуть наружу. Окно имелось лишь на северной стене — оно выходило во внутренний двор,— но, стоя там, убийца просто не мог бы нанести удар.
Стол и стул образовывали гипотенузу треугольника, связывающую северную и восточную стены, являвшиеся его катетами. Условия едва ли позволили бы кому-нибудь втиснуться за стол и остаться там незаметно для сидящего за столом.
А Дженни сидел за столом, когда его убили, в этом нет сомнений. Он работал над своей рукописью, когда его оглушили. Чернила размазались на середине слова. Значит, убийца не просто стоял за спиной у Дженни, но и находился там с его ведома и согласия.
Эллери усмехнулся.
— Жуткая ситуация. Я был полностью сбит с толку. Не было ничего, указывающего на пребывание кого-то сзади стола, и все же убийца оказался там, не возбудив этим никаких ответных эмоций со стороны Дженни.
Как бы то ни было, здесь можно было сделать два вывода: первый — Дженни хорошо знал убийцу, второй— Дженни был осведомлен о присутствии за собой убийцы и воспринимал это обстоятельство без малейшего подозрения или страха.
Пока я не узнал, что шкаф с документами стоял за столом, я был настолько выведен из равновесия, что это едва не привело меня к умственному расстройству. Но когда Джон Минчен сказал мне... Ибо какая же причина могла объяснить такое отношение Дженни к позиции убийцы? Теперь я знал, что единственным предметом в углу был этот шкаф. Отсюда неопровержимо вытекало, что шкаф объяснял нахождение убийцы за спиной Дженни. Логично?