Встретимся в Эмпиреях
Шрифт:
Мы не спеша двинулись вглубь «недостроек» и словно в забытьи пробродили битый час.
— У тебя сигареты остались?
— Последняя.
— Давай закурим.
Остановились напротив одного из домов и, точно сговорившись, принялись основательно к нему приглядываться. Налицо имелось два неоспоримых преимущества перед остальными, по умолчанию отсеянными: его не тронули пожары, и он был достроен до конца. Помимо этого подкупала довольно оригинальная планировка: шестиэтажный, одноподъездный, теряющий в сечении от верха к низу, словно перевернутая пирамида, воткнутая носом в землю.
— Зайдем внутрь?
— Почему бы и нет.
Конечно, это оказались
— Ну как тебе? — спросил Демон, озираясь по сторонам. В выражении его лица читался задор.
Что сразу бросалось в глаза - перегородок и стен, кроме как по периметру, на этаже почти не было (разве что одна-две полуразрушенные и несколько подпор). Такое пространство производило — я почувствовал это на себе — эффект раскрепощения, что ли. Все окна были завешаны мешковиной или заделаны досками. Кто этим здесь занимался, я знать не мог. Зато в помещение проникало обилие света через огромный, метра четыре на четыре, пролом в крыше, образованный прямо по центру. Подобное зрелище сиюминутно рождало в голове колоритные фантазии в духе упавшего некогда на дом метеорита.
— Не знаю. А дождь, сырость? Такую дырень в потолке заделать будет проблематично.
— Ерунда, Гоголь! Мне нравится, и я предлагаю оставить все в первозданном виде. Нам же не жить тут, правильно? И потом, в этом что-то даже есть. Вроде и в доме сидишь, а над головой — небо… Сказка.
— Хорошо. Если тебе нравится, я тоже не стану выступать против.
— А-а-а-а! — во весь голос заверещал Демон и вприпрыжку пронесся до дальней стены и обратно.
«Выходит, я верно подметил, что место раскрепощает», — подумалось мне.
— Только прибраться здесь не помешало бы, а в остальном — местечко что надо! — Демон принялся ногами раскидывать кучу тряпья, наваленную тут же, близ завешанных окон.
И вдруг как очумелый шарахнулся в сторону. Я не сразу понял, отчего.
Оказалось, Демона напугало то (секунду спустя я это заметил сам), что тряпичная куча… зашевелилась.
— Какого черта… — Демон раскрыл рот и наблюдал за происходящим. Я тоже замер на месте.
В поднявшемся облаке пыли появился человек. Предстал он перед нами выползающим из тряпья на карачках. Совершив ряд угловатых движений, вскочил на ноги и пустился наутек, но, не сразу сориентировавшись куда бежать, наткнулся прямо на меня, лицом к лицу. В нос мой ударило его затхлое дыхание, и мы невольно встретились взглядами - передо мной жили и бегали маленькие, водянистые, воспаленные глаза, в которых я не увидел ничего кроме животного страха. Отступив шаг назад, я смог разглядеть незнакомца полностью. Лицо, заросшее густым грязно-серого цвета мальчишечьим пушком, всклокоченные волосы, тонкие руки, испещренные паутиной вен. Прелое раскрасневшееся тело было облачено в призванные служить одеждой лохмотья. Паренек едва ли был старше нас более чем на год-два. Он был долговяз, но тем сильнее бросалась в глаза его ужасная худоба. Порой я обладаю способностью «сфотографировать» момент — ведь на все про все мне были отпущены секунды. Тут же паренька как ветром сдуло. Убежал по лестнице вниз.
— Это что еще за абориген был? — первым подал голос Демон.
— Бродяжка, наверное, — предположил я.
— Разве в наше время еще остались бродяги?
— В наше время есть уклонисты. Почему бы некоторым из них не стать бродягами? Ты видел, какой он молодой? Как мы.
— Да. Совсем как мы.
Произошедшая
— Ну хватит. Я — за это! — рубанув воздух ладонью, определился наконец Демон. — Все, что нам нравится, черт подери, будет принадлежать нам! И чихать я хотел на какого-то заплутавшего аборигена. Он сюда больше носа не сунет.
— А если сунет?
— Подотрем!
На том и порешили.
Еще договорились, что Виктории и Сливе сразу новое пристанище не покажем. Обождем. Доведем до ума сначала, поуютнее обустроим. Чтобы действительно тянуло собираться здесь всем вместе и проводить время за бесконечными спорами и разговорами, ставшими неотъемлемой нашей отдушиной. Спорами и разговорами обо всем-всем-всем, что нас радует, тревожит, угнетает и, в конце концов, ждет впереди.
8 июня
Не могу не рассказать об одной встрече, которая на первый взгляд может показаться вам эпизодической и лишенной всякой важности, но, на самом деле, ставшей поистине поворотной в свете тех печальных событий, что поджидали своего назначенного часа в весьма недалеком будущем.
Был теплый июньский полдень.
Я и Демон в приподнятом настроении возвращались из «недостроек». Минула неделя, как мы колдуем над нашим новым пристанищем, и сегодня оно, без ложной скромности, тянуло наконец-таки на похвальную оценку. Порядок был наведен. Завалы мусора избавили нас от своего неприглядного присутствия - мусор мы попросту выкинули из окон на улицу. Из дома принесли различную утварь, теплые вещи — все на тот случай, если будем засиживаться допоздна. А Демон не пожалел даже своей старой доброй шестиструнки с гнутым грифом. Оба уже со свербящим самодовольством предвкушали, как приведем на смотр обустроенного пристанища Викторию и Сливу.
— Я думаю, мы обязательно должны побаловать себя сейчас чаркой пива! — торжественно объявил Демон, широко улыбаясь.
Безлюдные места были позади, Зеленые пруды тоже остались за спиной - и мы как раз приближались к первой пивной, которой встречал нас кипящий жизнью город.
— Несомненно, — был мой ответ, и мы заскочили в «Отхлебни» (такое название носила пивная).
В тесном и прокуренном помещении пивной нам, впрочем, довольно скоро отхлебывать надоело. Взяв еще по полному стакану с собой, мы снова вышли на улицу. Тут же приглядели лавочку в тени деревьев.
— Бросаем якоря!
Сели. Моментально придумали себе забаву. По дороге мимо нас то и дело сновали прохожие, и мы как две язвы словесно потешались над каждым, входя в безотчетный азарт и все больше и больше изощряясь в своих комментариях. Но все это, конечно, было только дурачеством, без тени злобы.
— Посмотри на усатого с портфелем.
— Ну.
— Прическа — один к одному, ершик для чистки унитаза.
— Согласен. А на походку обратил внимание?
— А что с походкой?
— Идет, точно трусы в одно место забились!
«Ха-ххха-ха-ха!», — гогочем как идиоты.
— Сколько ты этой дал бы?
— Лет двадцать пять. Взрослая жаба.
— Формы — ничего. А?
— Формы — не спорю. Только…
— Что?
— Физиономия-то — как клопов граблями давили.
— У-у, да. Прыщавая какая. Может, болеет чем?
— Или умывается без мыла…
— Или не умывается…
— Полезь она ко мне целоваться — меня бы, наверное, стошнило посреди поцелуя!