Вся наша жизнь
Шрифт:
– Отлично!
– воскликнул Данкэн.
– Прекрасно! Великолепно! А как же сюда доберутся эти самые спасатели?
– Так же, как добрался автобус, который увез госпожу Сэллу. У меня имеется небольшой радиопередатчик, господин журналист.
– Значит, уже завтра здесь будут люди и вход очистят?
– гнул свою линию Данкэн.
– Я бы не рассчитывал на завтра. Скажем так: завтра-послезавтра.
Журналист удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку кресла.
– Я могу начать повествование?
– спросил Мугид.
Возражений не последовало.
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕДЬМОЕ
Сквозь глотку распахнутых ворот в Гардгэн грязным потоком вливались путники. По большей части это были крестьяне окрестных поселений, везущие на рынок свои товары; значительно реже попадались купцы или вельможи. Но самым удивительным было то, что за последние два дня - как раз с той поры, когда приказы начальства обрели неожиданную строгость - в город стали стекаться Вольные Клинки. По одному, по двое-трое они входили через южные ворота, ловко швыряли стражам монетку, расплачиваясь за вход, и спрашивали, где находится Благословение Ув-Дайгрэйса . Пока их было еще мало, но умные люди подозревали, что это только пока.
К сожалению, среди приходивших все чаще и чаще попадались нищие, не способные заплатить пошлину. Таких приходилось отгонять прочь. Впрочем, самые ловкие все же проникали в город.
Один из стражников, с узкими слезящимися глазами и бородкой клинышком толкнул в бок другого:
– Опять.
По тракту к воротам шли, пошатываясь, три путника. Их одежды давным-давно превратились в бесформенное и бесцветное тряпье. Словно вознамерившись отыграться за это, оно обладало резким запоминающимся запахом. Очень резким и очень запоминающимся. Один из бродяг прижимал к впалой, словно вдавленной внутрь груди небольшую котомку. Вокруг котомки распространялось зловоние, которого не перебивал даже специфический аромат нищенских одежд.
Стражник со слезящимися глазами прорычал нечто нечленораздельное и потянулся за алебардой:
– Стоят-ть!!! Я сказал, стоят-ть, выр-родки!
Вся пыльная колонна, постепенно вливавшаяся в котел города, вздрогнула, но сообразив, что обращаются не к ней, продолжила свое движение. Три оборванца остановились и безропотно ждали, пока к ним подойдут.
Стражник вздернул кверху бородку и направился к нищим, небрежно поигрывая алебардой. То ли от того, что она была тяжеловатой, то ли из-за жары и скользких пальцев, алебарда выскользнула из рук воителя и чуть было не отсекла ему полстопы. Стражник крякнул, поднял оружие и злобно посмотрел на бродяг, ставших невольными свидетелями его конфуза.
– Кто такие? Что нужно в столице?
Один из оборванцев заговорил, и голос его оказался неожиданно властным и громким:
– Мы пришли по важному делу. Нам необходимо видеть Армахога или самого Пресветлого. У нас для них очень важные сведения.
Кто-то из проходивших при этих словах хихикнул, представляя, какие важные дела могут быть у бродяг к старэгху или наследному принцу.
Стражник побагровел, выкатил глаза и прорычал:
– Пшли пр-рочь, мр-разь! Живо!
– Ты слишком много себе позволяешь, - заявил оборванец, чем поверг толпу в еще больший восторг. Некоторые даже начали останавливаться лишь затем, чтобы полюбоваться на редкостную картину: нищий отчитывает стражника.
– Ты рискуешь своим....
– Молчать!!!
– оборвал его стражник.
– Это ты рискуешь - не дожить до завтрашнего...
В это время трое нищих, как по команде, сорвались с места, и пихнувши самым бесцеремонным образом хранителя порядка, ввинтились в толпу. Алебарда снова рухнула в опасной близости от ног стражника, и тот взревел черным буйволом, который во время брачного периода заметил самку.
Сотоварищи оскорбленного кинулись было ловить дерзких оборванцев, но не успели. Все-таки на них висели доспехи, а демонстрировать рекорды по бегу с такой ношей тяжеловато. Да и толкаться по улочкам Гардгэна, покинув пост на произвол судьбы... Тут дело могло закончиться чем-то большим, нежели просто порка плетьми.
Бродяги же пробежали несколько кварталов, не останавливаясь ни на мгновение, и только окончательно убедившись, что погони нету, позволили себе перевести дыхание. Впалогрудый по-прежнему прижимал к сердцу зловонную котомку - бережно и одновременно брезгливо.
Отдышавшись, бродяги направились в сторону дворца. Видимо, они не лгали стражникам, когда говорили о том, что им понадобилось в столице.
У внешних стен, окружавших дворец, сад и комплекс придворных построек, оборванцев остановили. Здешние стражники тоже не отличались хорошим настроением, поскольку, как и постовые у городских ворот, были вынуждены носить на себе полный доспех. Но эти, по крайней мере, не были настолько тупы, чтобы не понять: если трое бродяг ломятся во дворец, то у них есть для этого какая-то причина. Младшего из караула, как водится, послали к сотнику, чтобы тот решил, что делать с гостями . Но буквально у ворот гонец столкнулся нос к носу с Армахогом, а тот, услышав в чем дело, решил разобраться с бродягами лично.
Старэгх подошел к воротам, и оборванец с впалой грудью неожиданно вскрикнул. Стражники угрожающе надвинулись, но Армахог остановил их резким взмахом руки.
– Шэддаль? Это... ты?
– изумленно прошептал военачальник.
– Да, - дрожащим голосом ответил впалогрудый бродяга.
И стражники, присмотревшись, узнали в нем того, кого менее всего могли ожидать встретить в таком виде. Это был Шэддаль - сотник элитной гвардии Руалнира. Вернее, бывший сотник бывшей элитной гвардии.