Вся синева неба
Шрифт:
Никто не знал. Он поспешно позвонил ей.
— Да?
Она, должно быть, вела машину, он слышал тиканье сигнальных огней на том конце линии.
— Куда ты пропала? Где ты?
— Отстань! Эта мегера послала меня подальше, когда я с ней поздоровалась.
— Что? О чем ты?
— Летисия! Она так нервничала, наша мадам Психоригидная! Раздавала команды направо и налево, а меня послала подальше!
— Что? Но… когда?
— Сейчас, только что, когда я приехала к церкви. Это ей так не пройдет!
— Но где ты? Что ты делаешь? Не говори мне, что ты из-за этого решила не присутствовать на свадьбе!
У него потемнело в
— Нет. Я скоро. Я просто поехала переодеться.
Он не понял смысла ее последней фразы. Слишком нервничал для этого. Все уже сидели в церкви, и Рено панически махал ему руками. Ждали только его.
Свадебный марш гулко разнесся в церкви. Последние гости расселись. Эмиль смотрел, как Летисия идет через центральный проход под руку со своим отцом в благоговейной тишине. Он видел сияющие счастьем глаза Рено. Он слышал, как тот ответил «да» на выдохе, так был взволнован. Он искал глаза Лоры в момент поцелуя, искал их в момент «Объявляю вас мужем и женой», он хотел глазами дать ей понять: Однажды это будем мы. Но ее не было.
Он встретил ее у дверей церкви, когда новобрачные выходили под гром аплодисментов, под лепестками красных роз. Встретил Лору в бирюзово-голубом платье, дерзкую, идеально выделявшуюся в черно-красной толпе гостей.
— Ло… Как ты могла?
Она была счастлива, его обожаемая маленькая чума. Он не удержался от смеха, обняв ее за талию.
— Ты чудовище.
И она ответила, улыбаясь во все тридцать два зуба:
— Скорей бы фотографироваться.
Она действительно испортила все фотографии. Перед церковью, в маленьком парке, в шатре, на ступеньках мэрии. Было видно только ее. Бирюзовое пятно в черно-красном море. Только на нее падал свет, не видно было даже Летисии. Кончилось тем, что сестры и мать Летисии недвусмысленно попросили ее стоять позади всех на следующих фотографиях. Она повиновалась, сияя улыбкой. Она видела гнев на лице Летисии, и этого ей было достаточно. После съемки Эмиль силой отвел ее в их квартиру и приказал:
— Ты сейчас же переоденешься.
Она переоделась. Даже без капризов. Она, в сущности, не была злой. Просто врединой. Очаровательной маленькой врединой.
— Ну что, как впечатление?
Они наконец оказались одни с Рено за столом новобрачных. Летисия с сестрами ушла танцевать. Лора болтала с общими друзьями за другим столом.
— Это… Я все еще не могу поверить.
Он с восторгом смотрел на свое обручальное кольцо на левой руке.
— Мне кажется, что это не моя рука.
— От этого, наверно, чувствуешь себя взрослым?
Рено гордо выпятил грудь.
— Да.
Он был еще взволнован. Щеки его пылали. Эмиль улыбнулся ему.
— Опомниться не могу.
— Я тоже.
— Я смотрел на тебя в церкви, такого прямого, уверенного в себе… Как Летисия шла к тебе… Я думал: Смотри, какой путь мы прошли.
— Маленький толстячок, которым я был, никогда бы мне не поверил, скажи я ему, что однажды он будет здесь.
— Вот видишь. Всегда надо верить.
Рено незаметно смахнул слезинку в уголке глаза.
— Это все отчасти благодаря вам… Если бы вы тогда не выкрутили мне руки…
— Не пори чушь! Мы, конечно, преподнесли ее тебе на блюдечке… Но все остальное ты сделал сам! И неплохо справился, как я посмотрю!
Рено засмеялся, подавив в горле рыдание счастья. Сюрпризы отнюдь не закончились. Он еще не знал, что через три месяца живот Летисии округлится. Не знал, что готовится стать папой.
Карен была неправа. Брак еще имеет смысл. И теперь он уверен: он не может жениться ни на Жоанне, ни на ком другом. Он такой, он как Рено. Если он однажды женится, это должно быть сильно и прекрасно. Он откажется от подарка Жоанны, какую бы цену ни пришлось за это заплатить.
12
21 июля, около 13 часов
Моссе, на краю лавандового поля, ниже деревни
Жоанне надо бы чаще выбирать направление. Мы еще не вошли в деревню, видим ее только отсюда, снизу. Видны ее стены и дома, как бы взгромоздившиеся на большую скалу.
Мы вышли на лавандовое поле, чтобы перекусить и полюбоваться видом. Из достопримечательностей тут не только деревня Моссе. Есть еще разрушенный храм. Капелла Нотр-Дам-де-Корбьяк. Большая старинная церковь романской эпохи. Табличка у входа гласит, что она была выкуплена четой англичан, которая ведет здесь реставрационные работы.
После обеда мы войдем в деревню, поищем стоянку, чтобы припарковать машину, и пойдем осматривать улочки…
Они не нашли стоянки, где можно было бы припарковать автомобиль. Дважды обошли деревню, чтобы удостовериться, и решили сделать кое-какие покупки в маленьком супермаркете, прежде чем спуститься. Они оставили машину на обочине узенького загородного шоссе и поднялись пешком с рюкзаками, чтобы осмотреть Моссе. Когда Эмиль и Жоанна входят в деревню, жара уже немного спала. Через один из трех порталов — портал Санта-Маделена — они проникают за стены. Моссе сохранил вид горной средневековой деревни. Стены, защищавшие замок феодалов, еще стоят, как и порталы Кум Желада и Франса. На верхушке деревенской колокольни — невероятный феномен! — растет сосна, которой больше ста лет. Это, похоже, туристическая достопримечательность. Эмиль и Жоанна углубляются в переулки, в тень. Останавливаются перед амбаром, потом перед вывеской столяра, вытесанной из камня, — рубанок гордо красуется, как герб. При виде старинной хлебной печи они раскрывают рты. Потом останавливаются у пруда, и Эмиль смотрит, как Жоанна мочит в нем ноги.
— Тебе понравилось?
Уже стемнело. Они вернулись к кемпинг-кару ниже деревни, после того как несколько часов бродили по переулкам.
— Да. Я влюбился в эту деревню.
Они сидят, по обыкновению, за складным столом у кемпинг-кара. Это шоссе почти безлюдно. Они правильно сделали, что припарковались здесь.
— Надо бы ходить поменьше, — говорит Жоанна, наполняя их тарелки рагу из моркови.
— Почему это?
— Всего два дня назад ты потерял сознание.
Погрузив ложку в рагу, Эмиль подносит ее ко рту.
— Да, — говорит он с полным ртом. — Ты права.
Он не знает, на что больше похоже рагу. Пюре? Суп? Но вкусно. Морковь они купили в супермаркете наверху.
— Тем более что в следующий раз я не хочу, чтобы ты отдавала меня в больницу.
Жоанна роняет ложку от удивления.
— Что?
Он дожевывает, глотает.
— Я подумал. Нам не надо жениться, я не хочу.
Она не спеша берет ложку, пожимает плечами.
— Хорошо.