Вся власть советам!
Шрифт:
— Товарищ Бережной, — прямо меня спросил Фрунзе, — вы считаете, что товарищ Юдовский способен предать нашу революцию и товарищей по партии?
Я пожал плечами.
— Михаил Васильевич, исходя из того, что мне известно, я не могу гарантировать, что подобное предательство не произойдет. Кроме того, почти наверняка со стороны товарища Юдовского и его единомышленников будет иметь место фронда, саботаж наших распоряжений и так называемый революционный произвол. А в свете поставленной перед нами товарищем Сталиным задачи «сделать все быстро и чисто», нам оно надо? Вы учтите, что на всем этом организационном хаосе сверху лежит толстый слой махровой уголовщины, которой Одесса славилась еще в царские времена. Взять того же «короля одесских налетчиков» Мишку Япончика, в миру Мойшу Винницкого. Он, оказывается, не просто уголовник, а еще и «анархист-коммунист». И за ним немало подельников, пардон — сторонников. Причем все они неплохо вооружены. Этими же уголовными элементами в Одессе достаточно плотно замусорены и местные Советы, и отряды так называемых красногвардейцев. В тот раз эти «революционеры» так замордовали город, что австрийских и немецких оккупантов одесситы встречали чуть ли не как освободителей. Если вы считаете, что нам с этими товарищами по пути…
Фрунзе нахмурился.
— Нет, товарищ Бережной, вы правы, нам с такими товарищами совсем не по пути. Поэтому сделаем так. Сначала разоружаем всех, а потом начинаем с ними спокойно разбираться. В случае же вооруженного сопротивления со стороны кого бы то ни было, как я уже говорил, приказываю: или вынуждать их к капитуляции, или уничтожать на месте. В случае же мирного исхода событий никто не должен пострадать. Еще вопросы есть? Если нет, то все, за исключением генерала Деникина, свободны. А к вам, Антон Иванович, у меня отдельный разговор.
7 декабря (24 ноября) 1917 года, утро.
Одесса. Железнодорожный вокзал.
Полковник Бережной Вячеслав Николаевич.
На Одесском на вокзале шум и тарарам. Это мы любимые добрались до цитадели русской демократии, родины Леонида Утесова, Эдуарда Багрицкого, Валентина Катаева, Евгения Ильфа и Владимира Петрова, эпицентра народного юмора и рассадника всяческой уголовщины… Ах, Одесса-мама! Никогда не был тут в прошлой жизни, а вот теперь, однако, пришлось.
По данным разведки, в городе было неспокойно, ночами спорадически вспыхивали перестрелки, когда юнкера, гайдамаки, большевизированные солдаты и красногвардейцы, а также просто бандиты время от времени выясняли между собой отношения с применением легкого стрелкового оружия. Обычным делом были грабежи складов, магазинов, а также квартир состоятельных одесситов. До открытой войны всех со всеми осталось совсем немного.
Около полуночи вышел на связь посланный в город парламентер из числа присоединившихся в Киеве офицеров, который сообщил, что начальник Одесского военного училища полковник Кислов и командующий «силами охраны города» генерал Леонтович согласны на немедленную встречу и переговоры с приехавшими с нами генералами Деникиным и Марковым.
Сразу же после получения этого сообщения, еще до рассвета, из Выгоды по дороге через Великий Дальник и Прилиманское в город на рысях двинулся передовой кавалерийский эскадрон поручика Рокоссовского, усиленный двумя БТР-80 с десантом на броне и автомобилем «Тигр».
Приказ, который я отдал командиру отряда, гласил: «Доставить генералов Маркова и Деникина на Итальянский бульвар к зданию Одесского военного училища. Обеспечить силовое прикрытие переговоров с начальником училища полковником Кисловым. При оказании вооруженного сопротивления со стороны любого из местных отрядов немедленно открывать огонь на уничтожение».
Обстановка на тот момент в Одессе складывалась следующая. Силы украинских националистов, общей численностью около двух тысяч штыков и трехсот сабель, были сосредоточены в районе станции Одесса-Сортировочная. Это все, что осталось от Одесской гайдамацкой дивизии, после того как большая часть солдат разошлась по хатам.
Кроме нескольких неполных куреней гайдамаков в распоряжении полковника Поплавко находились студенческо-гимназические отряды «Одесская Сичь» и украинская студенческая сотня. Руководил этим, с позволения сказать, воинским формированием общей численностью до трехсот штыков некто Юрий Липа, в нашем будущем ставший писателем и политологом. Размещены вооруженные студенты и гимназисты были в здании так называемого Английского клуба, служившего украинским националистам в качестве штаба и места для заседаний Одесской Украинской губернской Рады. Также поддержку сторонникам так и не провозглашенной УНР выразили команды эсминца «Завидный» и крейсера «Память Меркурия».
Думаю, что здание Английского клуба совсем не случайно было выбрано украинскими националистами в качестве своей базы. Ведь за ширмой всех событий, вершившихся на территории одной шестой части суши в семнадцатом году, торчат длинные уши лордов из Туманного Альбиона.
В распоряжении полковника Кислова и генерала Леонтовича имелось около трех сотен хорошо дисциплинированных и неплохо вооруженных офицеров и юнкеров. По своей боеспособности этот сводный отряд был равен или даже превосходил все гайдамацкое воинство, вместе взятое, поскольку состоял не из тыловых крыс и мальчишек-гимназистов, а из опытных фронтовиков, офицеров и унтеров, направленных на офицерские курсы для дальнейшего пополнения убыли комсостава.
В нашей истории юнкера были категорически против советской власти, поскольку эти, в основном крестьянские парни, своим потом и кровью выбившиеся во время войны в «благородия», отнюдь не желали терять офицерский статус, заработанный такой ценой. В этот раз, нашими стараниями, не было ни роспуска армии, ни отмены офицерских званий, что, конечно, не отменило проблему, но хотя бы сняло ее остроту. Ведь слухи о том, что большевики могут сделать это, бродили в армейской среде. Даст бог, у Антона Ивановича все получится и не будут русские убивать русских в междоусобной войне на радость и в интересах лондонских и нью-йоркских банкиров.
Противовесом гайдамакам и юнкерам в Одессе были несколько отрядов, условно говоря, Красной гвардии, «большевизированные» части одесского гарнизона, революционные матросы с броненосца «Синоп» и крейсера «Алмаз», а также анархические полубандитские и просто бандитские формирования. Если к нам тянулись люди, не потерявшие представления о дисциплине и воинском долге, то в отрядах анархистов собиралась такая мразь, какой даже у сторонников Троцкого не нашлось бы места. В данный момент вся эта публика была крайне плохо структурирована, скверно вооружена и экипирована и абсолютно не управляема, даже своими вождями. При операции по наведению в городе порядка по типу той, что уже была проведена в Петрограде, большая часть деклассированных «революционных масс» была обречена на уничтожение.
Следом за отрядом прапорщика Рокоссовского к Одессе тихо двинулся и легкий бронепоезд «Путиловец», усиленный сводной десантной ротой, сформированной из прибившихся к нам недавно фронтовиков. Командовал этой ротой штабс-капитан Александр Михайлович Василевский, бывший ротный командир 409-го Новохоперского полка.
Так уж вышло, что взяв отпуск буквально накануне начала нашей операции в Одессе, двадцатитрехлетний офицер все равно не смог избежать встречи с нами и своей судьбы. После прибытия в Киев, молодой штабс-капитан не смог пересесть на московский поезд, поскольку вместе с другими офицерами был остановлен на вокзале нашим патрулем. Ему доходчиво объяснили, что не то сейчас время, чтобы защитники Родины могли отсиживаться в тылу.