Вся жизнь — игра
Шрифт:
— Костя, а ты разве не мечтаешь прославиться?
— Зачем? — искренне удивился он. — Тоже мне радость: режим соблюдать, мамку по целому году не видать… Нет, спортсмен — не профессия.
— Очень любишь маму, да?
— Еще бы! Она у меня такая… Да вы скоро увидите — сами поймете.
— Да, совсем скоро. Осталось три дня.
После тренировки Костя, как водится, провожал Маргариту до входа в гостиницу.
Но — не дальше. Внутри была «территория» Лучано. Сопровождать Риту в бары, рестораны, концертный зал стало привилегией итальянца.
Чутье подсказывало Константину, что тут что-то не так. Он спросил — не предъявляя претензий, а просто уточняя обстановку:
— Вам неудобно, что вас… увидят в отеле в моей компании?
— Н-ну… — замялась она. Как все-таки не хотелось врать, а тем более этому искреннему доверчивому пареньку!
— Ладно. Ясно.
— Костенька, Костя, не расстраивайся, добираться-то мне осталось совсем недалеко. Всего три этажа, да и то я езжу на лифте. Так что считай — ты меня проводил до самого номера. Вон моя лоджия, видишь, третья от угла!
Его голубые глаза уставились на нее в упор:
— Зачем вы мне это сообщили?
Рита пожала плечами:
— Так просто. Ни за чем.
— Ясно. Значит, третья лоджия, третий этаж… — Он огляделся, нет ли кого поблизости, и опять осмелился поцеловать Маргариту. На этот раз попал в висок, где пружинкой свернулся золотисто-каштановый локон.
Женщина засмеялась:
— А почему ты озирался-то?
Костины белесые ресницы дрогнули:
— Вам было бы неприятно, если б кто-то увидал.
Джентльмен!..
…Вечером Лучано пригласил Маргариту на концерт гастролирующего в Сочи камерного оркестра. Народу в зале было немного: курортная публика предпочитает иные развлечения.
А Маргарита отдыхала, растворяясь в музыке Генделя.
Исполнялись знаменитые «Кончерти гросси»: «Музыка на воде», «Музыка фейерверка»…
До сих пор она считала этого композитора немного занудным, по-немецки педантичным. Но вдруг поняла, что это не так. Полнокровным здоровьем, радостью жизни дышали сложные, виртуозные мелодии, в зале веяло ароматом вечной юности, будто не при электрическом освещении проходил концерт, а под ярким солнцем, висящим в зените.
Как все-таки странно судьба распоряжается людьми. Ведь великий Георг Фридрих Гендель, к примеру, был сыном армейского цирюльника-хирурга, который завивал парики и ставил пиявки.
Или взять ее, Маргариту Солнцеву. Думал ли кто-нибудь из ее родни в захолустном Серпухове, что Ритуля станет блистать среди тех выдающихся людей, которые кажутся ненастоящими, потому что их увидишь разве что по телевизору…
А нужно ли ей это, блистать?
Ну конечно. Иначе жизнь покажется серой и однообразной.
А вот одаренный мальчишка Костя Завьялов не желает становиться знаменитостью, ему и так хорошо. Может, прав-то именно он?
Маргарита и хотела, и боялась заглянуть в самые сокровенные тайники собственной души. Ведь там, на самом донышке, пряталась простая истина: да, она мечтает блистать, но только для одного-единственного человека.
Однако совсем не этот человек сидел рядом с ней в партере концертного зала.
Молча, пешком, по ночной прохладе вернулись они в «Жемчужину». Маргарита по-дружески пригласила итальянца заглянуть к ней в номер.
Как ни странно, никакого флирта, никаких ухаживаний не возникло между ними в этот вечер. Оба были слишком переполнены музыкой.
— Кофе? — предложила Рита.
— Вызвать официанта?
— Не надо. Заварю сама.
Маргарита признавала только зерна, смолотые вручную. Для этой цели всегда возила с собой маленькую керамическую мельничку ручной работы, давний подарок Владимира. Кофейная мельница имитировала в миниатюре ветряную: крутишь ручку, и вертятся на крошечном фасаде лопасти. Словно вызывают на бой карликового Дон Кихота.
Шуршали малютки-жернова, и по номеру «люкс» разливался жаркий запах кофейных плантаций.
Черный кофе. Черное море за стенами отеля, черная ночь над всей землей… И кажется, всей этой гармонией дирижирует с высоты вдохновенный Гендель в седом парике и синем камзоле с галунами…
Но вдруг что-то разладилось в мировом оркестре. Не то Гендель уронил дирижерскую палочку, не то…
Маргарита насторожилась: ночную тишину нарушили какие-то посторонние звуки. Доносились они, похоже, из-за зашторенной балконной двери.
Тонкий музыкальный слух Лучано тоже уловил их. Он быстрым жестом остановил Ритину руку, вращавшую кофемолку, и нервно напрягся. От его благостного спокойствия не осталось и следа.
— Что это, синьорина, слышите?
Она встала, на цыпочках приблизилась к портьере.
Там, снаружи, глухо громыхнула водосточная труба, как будто обрушились массивные сосульки. Но ведь стоял жаркий июль…
Потом — еще какая-то возня.
Рите стало не по себе.
Вдруг кто-то сквозь зубы чертыхнулся — прямо на ее лоджии. Определенно на ее, а не на соседней.
— Ох! — испуганно выдохнула Маргарита. — Грабители?
И, словно в ответ, явственно услышала бормотание:
— Ага… третий этаж… третья лоджия… точно…
Боже, она все поняла!
Не кто иной, как Константин Завьялов вскарабкался сюда прямо с тротуара. Она ведь сегодня показала мальчишке свои окна, а он воспринял это как приглашение на ночь!
Ох уж эти мужчины, глупый народ…
Произошло именно то, чего Маргарита так боялась. Сейчас Костя и Лучано столкнутся лицом к лицу и…