Вся жизнь — игра
Шрифт:
В этот день наша Львица почувствовала себя готовой к прыжку. Даже не к прыжку, а к полету. Она, как штурман, выбрала курс: в сторону счастья.
В последние два дня, после стычки Георгия с Лучано, вокруг нее образовалось некоторое затишье. Никто из окружающих мужчин не объявлялся и не докучал ей, они словно затаились.
Лучано не выходил даже к обеду, скрывался в своем номере. От Кости — ни слуху ни духу. Георгий… она старалась в эти двое суток не думать о нем, чтобы от волнения не испортился цвет лица.
Необходимо было сосредоточиться и привести себя в безупречную форму к предстоящему торжеству.
А платье к юбилею она подготовила особенное: из шелка, имитирующего золотую парчу, и… со шлейфом.
Раз предполагаются пажи, значит, нужно подготовить для них ношу…
Валентин, объединяющий в одном лице хозяина и метрдотеля ресторанчика «Под платаном», превзошел сам себя. Как же: нынче у него в гостях будет не просто богатая клиентка, но и коллега из самой столицы!
В счет, который представили Маргарите, была внесена специальная графа: «пожнадзор». Это означало, что местной пожарной инспекции будет дана немалая взятка, чтобы весь зал разрешили осветить свечами. Ну и, разумеется, сами разноцветные толстые витые свечи тоже влетели в копеечку, хотя закупали их оптом.
Это была затея Маргариты, и она с лихвой окупила себя.
Круглый Зальчик преобразился. Не было больше тут массивной колонны по центру и полувыцветшего поролона под потолком, а росло настоящее вековое дерево, уходящее корнями глубоко-глубоко, к самому центру Земли, где клокочет раскаленная магма. Даже серые воробьишки выглядели не хуже сказочных колибри.
Ее встретило море роз.
С десяток корзин с цветами всевозможных оттенков стояли у ствола «платана» вплотную одна к другой, и это напоминало пышную клумбу.
Или, точнее, — ухоженный могильный холмик.
Это не было ее идеей и не входило в перечень оплаченных услуг. Она терпеть не могла розы с того памятного дня, вернее, с той памятной ночи.
А было это подношением Лучано, старавшегося загладить перед прекрасной синьориной свою вину.
Итальянцы прибыли заранее, и Джузеппе, не дожидаясь именинницы, уже отмечал вовсю. Он пристроился к сервировочному столику у служебного выхода, где громоздилась целая батарея выпивки, заготовленной для всей компании. Похоже, намеревался уничтожить все в одиночку.
Тем не менее старик, как обычно, казался трезвым. Он успел подбежать к Маргарите первым:
— Феличита! Поздравляю, беллиссимо синьорина! Примите скромный подарок. Это из Ватикана, освящено самим папой.
На его сухонькой ладошке поблескивало крошечное позолоченное сердечко-подвеска, на одной стороне которого был мелко выгравирован агнец Божий, а на другой — коронованный лев, несущий в передних лапах католический крест.
Хорошо. Символично. Лев в короне — то, что надо. Пусть это будет добрым предзнаменованием.
Маргарита поцеловала старика в морщинистую щеку, и тот, закрасневшись, как мальчик, засеменил опять к спиртному.
Ну, хорошо, Джузеппе-то как всегда оказался на высоте. Однако Понтини на роль пажа не планировался: человеку такого ума пристало быть при королеве разве что первым министром.
Но где же остальные: Константин, Лучано и, естественно, Георгий?
Ага, вот Лучано Джерми. Он несмело приближался к ее столику, ожидая сурового приема. Но Маргарита была сама любезность, как и подобает настоящей хозяйке праздника. И неудачливый Отелло воспрянул духом.
Он поздравил именинницу, и она даже предложила выпить на брудершафт. К его восторгу, они даже поцеловались — правда, коротко, мгновенно, едва соприкоснувшись губами. Однако для Джерми и этого было достаточно: он оказался на вершине блаженства.
Он не слушал прочувствованную приветственную речь Валентина, которую тот произнес с невысокой сцены в честь очаровательной гостьи, почтившей его заведение своим присутствием. Он готовился произнести собственную, тщательно продуманную и даже отрепетированную перед зеркалом. Дождавшись, когда метрдотель отойдет от микрофона, Лучано начал:
— Я долго думал, синьорина, что преподнести вам в этот знаменательный день.
— Так вот же, — Рита кивнула на розы. — Разве этого мало?
— Мало! Для вас — мало. Ваша несравненная красота…
Маргарита поморщилась:
— Ох, как слащаво. Вы впадаете в крайности, дорогой Лучано. Помнится, недавно вы… А впрочем, ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон. Видите, я переняла манеру вашего диретторе, говорю пословицами… Но продолжайте.
Однако Джерми уже смешался и позабыл текст, выученный наизусть.
— Вот, — уже просто и коротко сказал он, снимая с мизинца перстень с сапфиром. — Наша семейная реликвия.
Маргарита вздохнула, ей становилось скучновато. Ничего не поделаешь, придется читать нотации:
— Не рановато ли вы записали меня в члены вашей семьи?
— Еще не записал, но собираюсь предложить…
Она оборвала, не дослушав:
— Нет.
— О! Не торопитесь с ответом… не торопись… давайте, прошу вас… тебя… опять перейти на «ты».
— Что ж, я не против. Но не более того!
— А подарок? Вы примете его? Не отвергайте!
Звездчатый сапфир играл и переливался в свете многочисленных свечей. Он казался бездонным, словно был маленькой синей дырочкой, пробитой из нашего мира в иной, потусторонний. Говорят, такой камень приносит счастье…
— А твоя семья не обидится, что ты подарил реликвию первой встречной, да еще на чужбине?
Лучано гордо выпрямился:
— Я единственный мужчина в семье! Остальные — женщины. Бабушка, мать…
— Знаю, знаю: шесть сестер.