Вся жизнь — игра
Шрифт:
— Я думаю, это из-за вас, синьорина.
— Вы, как всегда, правы.
— Синьорина, я должен знать, чем именно Джорджио Кайданников так сильно оскорбил вас.
— Георгий? Меня? Оскорбил?!
— Смертельно оскорбил. Это слова Лучано. Расскажите мне по секрету, что вчера произошло, и я пойму, какие принимать меры.
— Вчера? Абсолютно ничего. Я уже несколько дней не общалась с Кайданниковым.
— Но хозяин…
— У вашего хозяина разыгралась фантазия.
Джузеппе пытливо глянул ей в лицо:
— Если можно — подробнее. Обещаю: это останется нашей тайной.
— Да ради Бога! Вашему драгоценному хозяину думалось среди ночи искать директора «Техно-Плюс» на моем балконе.
— Ну и…
— Что — «и»! Не нашел, разумеется.
В это старик поверил сразу и безоговорочно. Изрек очередную народную мудрость:
— Глупый завяжет — сто умников не развяжут… Грацие за информацию. Пойду принимать меры.
— Какие?
— По обстоятельствам.
— Я с вами!
— Буду признателен. Только… я бы вам посоветовал одеться, синьорина.
Ах, да, она же до сих пор в тонкой батистовой сорочке! И в таком виде разговаривала с уважаемым диретторе!
А старик-то несомненно снова стал сам собой, к нему даже вернулось чувство юмора. «Я бы вам посоветовал одеться!» Как будто она может и не прислушиваться к этому «совету». Намекает, насмешник, на Ритин сарафанчик, который был куда прозрачнее этой длинной и в общем-то скромной ночной рубашки.
Маргарита заторопилась: а ну как в их отсутствие Отелло и впрямь пойдет осуществлять свою угрозу? Ох и достанется же ему от Георгия, долго будет помнить итальянец свой деловой визит в Россию!
Но лучше бы, конечно, обойтись без международного скандала. Сейчас она соберется, и вместе с Джузеппе Понтини они примут для его предотвращения самые решительные меры!
…Управляющий повел Маргариту в офис «Колизеума» — вернее, в специально арендованный для деловых нужд гостиничный номер.
Прежде чем войти, старик приложил ухо к двери. Кивнул: мол, все тихо, не бойтесь.
И Лучано, и Георгий уже были здесь. Они, напряженные и молчаливые, сидели по обе стороны стола, а между ними, точно третейский судья, возвышался дисплей компьютера — выключенного и такого же молчаливого, как оба мужчины.
Обстановка вовсе не напоминала дуэльную, виденную Ритой во сне, но не была она и мирной. Не вызывало сомнений, что деловые партнеры — российский и итальянский — настроены отнюдь не дружелюбно.
Это выдавали их глаза: у Георгия — настороженно и зло прищуренные, у Лучано — сверкающие огнем бешенства.
Тут же, на краешке стола, неприкаянно лежала серебряная ракетка: бедняжке выпало сыграть роль платка Дездемоны, а для нее такое амплуа было непривычным.
Увидев вошедших, противники встали. Лучано — для того, чтобы поприветствовать Маргариту и предложить ей кресло, Георгий же, будто не заметив ее, почтительно поклонился старику управляющему. И все происходило опять-таки в полном молчании, как будто в офисе разыгрывалась некая пантомима.
Разрядил обстановку, как обычно, Понтини, глубокомысленно прокомментировав:
— Слово — серебро, молчание — золото…
Кайданников усмехнулся в ответ:
— Золото дороже, каждый бизнесмен это знает. Так что, синьор Джерми, мы сегодня достаточно обогатились. Намолчались вволю. Можно позволить себе побаловаться и серебром. Кажется, вы что-то имели мне сообщить?
— Только одно: вы подле…
— Ц-ц-ц, — заглушил окончание его реплики Понтини. — Только надо говорить не подле, а подле. Мой хозяин цитирует вашу русскую поговорку: подле умного потрешься — сам ума наберешься. Он имел в виду вас, Джорджио. Он восхищен вашим интеллектом.
Георгий посмотрел на старика:
— А я — вашим, господин Понтини.
Джерми же вскричал:
— Джузеппе, выйди к дьяволу!
— У нас нет партнера с фамилией Дьяболо, — парировал управляющий. — В России мы имеем дело только с синьором Кайданниковым.
Смуглая кожа Лучано стала приобретать нездоровый сероватый оттенок:
— Мы больше не имеем с ним дела! Он подле…
— Не подле, а подле, хозяин, — снова «поправил» Джузеппе. — Конечно, это слово трудно запомнить, оно старинное, редко употребляется. Разве что в поговорках. К примеру: подле пчелки — медок, подле жучка — навоз. Или: подле реки колодца не копают. А вот еще, это прямо про меня и про вас всех: подле молодых посидеть — самому помолодеть!
Старик тараторил, не давая Джерми вставить слова. Почувствовав, что фольклорный запас Понтини иссякает, Маргарита поспешила прийти на помощь:
— Да вы моложе нас, дорогой Джузеппе! А знаете, на эту тему у нас тоже есть пословицы. Стар годами, да молод умом. Или… Стар дуб, да корень свеж. Стар — на совет, молод — на брань…
Если на старика Лучано позволял себе повысить голос, то на Маргариту — никогда. Сжав зубы, он ждал, пока она не замолчит сама. Но, едва она сделала паузу, чтобы перевести дух, тут же вклинился:
— Вы, Кайданников, опозорили достойную даму, тайком среди ночи пробравшись в ее жилище с преступными намерениями! Но почуяли в моем лице опасность и позорно сбежали, оставив на месте преступления вот эту улику!
Он произнес всю тираду на одном дыхании и очень громко: оперная подготовка помогла. Ни Понтини, ни Маргарита не сумели на этот раз его перебить.
Теперь Лучано угрожающе размахивал ракеткой перед носом Георгия: вот-вот заденет по лицу.
Кайданников не шелохнулся. Только пальцы нервно забарабанили по столу, но этого никто, кроме Риты, не заметил.
Он что-то прикидывал в уме, сопоставлял. Словно решал сложное уравнение.
— Так-так, — проговорил наконец Георгий таким ледяным тоном, что Джерми невольно застыл на месте и ракетка перестала мелькать в воздухе. — Вы утверждаете, что владелец этого изделия фирмы «Рибок» находился ночью в номере госпожи Солнцевой?
— Не в номере, а на балконе. Я слышал это собственными ушами. И… почти видел собственными глазами.
— «Почти видел» — это остроумно, — одобрил Георгий.
Лучано вскипел: