Вся жизнь - поход
Шрифт:
– Значит, героический поступок - это естественное для человека действие?
– пытались подловить меня ребята.
– Не передергивайте. Это действие, выходящее из ряда обычных. Часто человек даже не знает, как он поведет себя в тех или иных обстоятельствах, а потом совершает то, что люди называют подвигом. И дело не только в масштабах поступка. Нам важно понять, что сплошь и рядом бывают ситуации, когда человек должен преодолеть себя, пойти навстречу опасности или просто включиться в деятельность, зная, что она связана с неприятными ощущениями холодом, усталостью, с дискомфортом. Одни идут на это, потому что иначе поступить не могут - вот вам "во имя чего-то и не вопреки себе"; другие с удовольствием бы вышли из ситуации, но преодолевают себя...
– Ага!
– кричат ребята.
– Преодолевают - значит, поступают вопреки себе!
– Нет. Преодолевают, потому что понимают необходимость действия - раз. И потому, что выход из ситуации чреват негативной оценкой со стороны товарищей - два. А кому охота выслушивать постоянные упреки? Значит, в конечном счете опять получается "во имя чего-то, но не вопреки себе". Другое дело, когда для человека удобнее быть наказанным, чем что-то выполнить. Он выбирает для себя лучший вариант и опять же поступает "не вопреки себе".
– Смутно все это...
– Хорошо. Давайте представим такую картину. Человек в одиночку попадает в зимний лес и, чтобы не замерзнуть, должен собрать хворост и разжечь костер, так?
– Так.
– А ему больше всего на свете хочется сесть, сунуть руки под мышки, сжаться и ничего не делать. Но он вынужден, вопреки своим желаниям, леденеющими пальцами обламывать веточки, чиркать гаснущими спичками и раздувать исчезающий огонек. По-вашему, он поступает вопреки себе. А на самом деле он старается избежать большего зла: ведь не разведя костер, он погибнет. Это опосредованная потребность, о которой мы поговорим в другой раз. А сейчас важно понять: у человека почти всегда есть выбор. Одни идут по пути наименьшего сопротивления, обеспечивая себе сиюминутные удобства например, не слушают объяснений на уроках или не выполняют домашних заданий. То есть поступают так, как им хочется - не вопреки себе. Но они не просчитали последствий и вырастают неучами, а потом жалуются на жизнь. Запомните: преодоление себя для достижения поставленной цели только кажется поступком "вопреки себе". Здесь важно не столько отношение к процессу деятельности, которая может быть неприятна, сколько к результату - то есть к благу, к осознанию достигнутого и удовлетворения от сделанного. Разве это "вопреки себе"?
– Надо понимать, что если человек образцово работает, - размышляет философ-десятикласник, - а работу свою ненавидит, то он поступает вопреки себе. Но так как работа дает ему деньги и авторитет, то в результате он работает во имя чего-то и не вопреки себе. Это хорошо или плохо?
– Это несколько из другой области. Мы еще будем говорить о мотивах и потребностях. Но в общем, ты прав. Определить, чем руководствуется человек в своей работе, сложно. Поэтому будем пока оценивать только результат деятельности - например, кто и как работает на биваке. Кстати: многократное включение в одну и ту же деятельность превращает ее в привычную и не такую уж трудную.
– А как научиться преодолевать себя?..
Даже пятиклассники поворачивали носы от одного оратора к другому и нетерпеливо ерзали, пытаясь немедленно войти в разговор. Основное направление беседы - умение преодолеть себя во имя значимой цели запоминалось туристами и, смею думать, помогало им в учебе и в наших походах. Ребята привыкли к ночевкам на снегу - это стало обычным делом, и я даже пошел на довольно жестокий эксперимент. Увидев, что к вечеру температура опустилась к тридцати градусам, сказал, что мы будем моделировать ночевку в горах на леднике. Никаких костров, но чтобы все были в тепле и накормлены.
В палатках загудели примуса - от них и тепло, и надежда на скорый ужин. Подхожу к каждой палатке, спрашиваю, все ли в порядке.
– Нормально, - отвечают ребята.
Но пока обходил палатки, бедра замерзли так, что пришлось долго оттирать их под спальниками.
Старшие заталкивают в палатки кастрюли с кашей, потом разносят чай.
– А воду для посуды согреть можно?
– Грейте, - кричу.
– Заодно и грейтесь.
За ночь никто не погиб, но утром, при чуть ослабевшем морозе, хлеб пришлось распиливать ножовкой.
После завтрака, для полноты впечатлений, я устроил спуски на веревках с крутых склонов.
– Умрем!
– кричали ребята.
– Вниз одни сосульки скатятся!
– А если такая погода прихватит в горах? Терпите!
И ребята терпели. Зато потом, на горных маршрутах, любые капризы погоды они принимали только как неудобство, но не как трагедию.
Годы спустя, на Тянь-Шане мы застряли под перевалом на две ночевки. Снегопад, ветер. С противоположного склона сходят лавины.
– Ну как?
– спрашиваю.
– Нормально.
В каменой нише гудят примуса, все накормлены, лежат в тепле, отсыпаются. Нормально!
На Матчинском горном узле - это на Памиро-Алае - поднялись мы на перевал Щуровского. Вниз и за поворот уходит ледник.
– А где будем ночевать?
– спрашивает девушка.
– Сразу за поворотом, - указываю я на поджимающий ледник хребет.
– А-а, - кивает девушка.
– Часа полтора еще идти.
Я не понял вопроса. Меня спросили не о том, где мы будем ставить палатки, если везде лед и снег. Это девушку не волновало. Она спрашивала о конкретном месте для бивака.
Мы перестали бояться погодных условий и теперь можно было делать наши маршруты все более сложными. Надо только усилить техническую подготовку туристов. Но тут мы затормозились, и не по моей вине.
Советская школа вновь перешла на десятилетнее обучение, а из интерната вывели старшие классы. Для меня это было как ножом по живому: менялась если не система, то содержание работы - теперь вся опора на четырнадцатилетних ребят. И хотя старшие приходили в отряд и не прекращали походы, заменить их восьмиклассниками было трудно.
И все-таки мы с Людмилой Яковлевной решились на совершеннейшую, как я теперь понимаю, авантюру: взяв 42 человека из 4-8 классов, отправились в путешествие по Прибалтике, используя только появившиеся "Автостопы ".
Интернатский автобус довез нас через Ленинград до пушкинского Михайловского, а дальше: Тарту-Таллин-Рига-Смоленск-Москва - только на попутных машинах. Разбив отряд на группы со своими командирами, мы назначали вечерний пункт сбора - и до встречи! Нас отговаривали от путешествия, предупреждая, что в Прибалтике плохо относятся к русским, - это оказалось полнейшей ерундой. Нигде мы не чувствовали даже намека на недоброжелательство. Когда мы затемно приехали в Раквере и попросили у заведующей уже закрытой столовой разрешения вскипятить чай, нам позволили переночевать в зале, только сказали, чтобы утром расставили по местам сдвинутые столы. Несколько раз мы ночевали в школах, а