Вся жизнь - поход
Шрифт:
– Абсолютно.
Я раздавал физоргам листочки с заданиями, и девушки самостоятельно бегали в парке или принимали друг у друга контрольные нормативы.
Почему я был уверен, что никто не пропустит урока?
Ну, во-первых девушки очень хорошо относились лично ко мне.
Конечно, не за красивые глаза. Эмоциональность и плотность наших занятий увлекали студенток, а моя требовательность никогда не переходила в злоупотребление властью. Кроме того, я постоянно говорил девушкам, чтобы они не беспокоились об оценках: хорошие результаты придут как итог нашего труда и я никому не позволю получить "тройку" в семестре, хотя бы потому, что из-за нее можно лишиться стипендии. Но работать придется много, только не для оценки, а для здоровья.
– Какой смысл ставить двойки и тройки?
– говорил я.
– Поймать человека на том, что он не знает или не умеет очень легко. Сложнее его научить. Поэтому я буду проверять каждого, пока он не получит ту оценку, которую хочет иметь. Так что - в добрый путь!
Мы много работали на уроках, и не нужно было выклянчивать у преподавателя хорошую оценку, раз он сам старался поставить ее. А если добавить, что в каждой учебной группе были наши туристки, то обмануть меня или огорчить считалось нарушением тех отношений, которые устанавились между нами на занятиях и во внеучебной работе. Я доверял девушкам и они не подводили меня.
Еще одним новшеством по отношению к школе стали занятия по ориентированию. Я нанес на спортивные карты лесопарка двадцать контрольных пунктов, по пять для каждого курса, и чтобы карты служили долго, наложил их на оргалит и запаял в полиэтилен. Вечерами, накануне занятий, прикреплял к деревям листочки с надписями "Кот", "Еж", "Волга", " Москва", и девушки рыскали по лесу и списывали с листочков названия. Оценок за это не полагалось, но соревновались азартно, пробегая около пяти километров. Что, собственно, и требовалось. Лучшие получали конфетки и все - наш традиционный чай из термосов.
В спортзале шли обычные уроки с постепенно увеличивающимися нагрузками. Много работали с набивными мячами, вводили упражнения с учетом особенностей женского организма - на растяжение, на гибкость, танцевали и занимались ритмикой... Я постоянно напоминал девушкам о пользе наших занятий, приносил таблицы о соотношении возраста, веса и роста, рассказывал о последствиях гиподинамии - болезни, связанной с недостатком движений. Девушки верили мне, и принуждать кого-либо выполнять задания не приходилось.
На последних курсах с согласия девушек ( а протестов, конечно, не было) я обучал их самообороне от похотливых мужчин, предупреждая, что при малейших смешках немедленно прекращу занятия. Предупреждал, как увидел, напрасно занятия были сверхзначимы для каждой. Оказалось, что многие профилактирующие нападение позиции девушки уже знают: как одеваться, возвращаясь домой поздними вечерами, по какой части тротуара лучше идти, к кому из прохожих полезно присоединиться. Остальному надо было учить.
– Никаких попыток сбить негодяя с ног, - говорил я.
– Не верьте тем, кто показывает вам такие приемы - их надо тренировать годами. Ваша задача ошеломить маньяка, выиграть время, чтобы убежать и позвать на помощь, уметь нанести ему травму пальцем, шпилькой, сумочкой, и главное, не растеряться в стандартных положениях, которые мы будем разучивать.
Я показывал освобождение от захватов - спереди, сбоку, сзади - не требующих чрезмерной физической силы, демонстрировал, что должна делать женщина, поваленная на землю, и убеждал, что при самообладании возможность избежать насилия достаточно велика. Девушки самозабвенно работали в парах за себя и за нападающего. Мне, конечно, отводилась роль насильника, и через несколько занятий, даже повалив девушку, я нередко вскрикивал от боли: наука усваивалась успешно. Двое преподавателей-мужчин завистливо поглядывали на нашу возню, но в своих группах проводить подобное не решались преподаватели были моложе меня, а ситуация в борьбе нередко складывалась весьма пикантная. Сам я не слишком верил в полезность наших занятий, давал их так, на всякий случай - а вдруг пригодится. Но тут одна девушка объявила, что прошлым вечером освободилась от захвата сзади, развернулась, как мы учили, ударила парня сапожком по голени и выбежала из темного двора на улицу. Не верить ей не было причин, и значит, наши занятия, хотя бы из-за одного такого случая, оправдывались.
Наши выпускницы, встречаясь со мной, говорили, что очень жалеют о невозможности заниматься физкультурой - всякие дела, семейные заботы, времени совершенно нет - но наши занятия вспоминают с благодарностью. Не слишком часто, но все-таки, выпускницы приходят ко мне на уроки и становятся в строй вместе со студентками. Что скрывать, это радует, и я горжусь этим.
Через несколько лет училище получило статус педагогического колледжа так я и буду его теперь называть, - и вместе с различными новшествами уроки физкультуры сократили до двух часов в неделю. Пришлось убрать из занятий семикилометровые пробежки, ориентирование и самооборону - времени на это не оставалось. Единственное, что я сделал - спросил у девушек выпускной группы, согласны ли они заниматься дополнительно еще один час, но при условии явки на занятия всех студенток.
– Конечно, согласны!
Я договорился в учебной части о расписании. Меня предупредили, что такое занятие оплачиваться не будет.
– Но я же ничего не прошу!
Сколько ни доказывал, что занятия физкультурой один раз в неделю приносят скорее вред, чем пользу, администрация только понимающе кивала и разводила руками: это не наше распоряжение, сделать ничего не можем.
Конечно, уроки многое потеряли. Мы вынуждены были отказаться от соревнований по спортивной гимнастике - девушки не успевали разучивать упражнения. Снизился технический уровень в игровых видах, ухудшились результаты в беге. Назрела необходимость искать новые формы и менять содержание занятий, потому что спускаемые нам учебные программы казались мне идиотскими, нацеленными в основном на тестирование студенток как показатель их всестороннего физического развития. Надо же было додуматься: сократив часы, проверять, насколько благотворно это скажется на учащихся!
Более того, результаты тестирования значительно влияли на определение профессионального уровня преподавателя, на присвоение ему квалификационного разряда, от которого зависит оплата труда.
Меня это не касалось - высшую категорию я получил в числе первых в колледже, но я представлял, как многие преподаватели будут вынуждены натаскивать своих подопечных на результат, подменяя живую работу бесконечными прыжками в длину с места, отжиманием от скамеек, наклонами из положения сидя и прочая, и прочая. Словом, добиваться показателей, которые при других условиях должны непременно прийти в результате сложного учебного процесса, крепко сдобренного эмоциональным накалом. Теперь же мои знания и знания еще четверых наших преподавателей в общем-то оказались ненужными систематическое обучение начало подменяться неизвестно чем: то ли имитацией спортивных игр, то ли развлекательными упражнениями. Мы видели, что, разучивая, скажем, передачу мяча в волейболе, студентки на следующем занятии повторяли те же ошибки, от которых начали избавляться на предыдущем. А когда что-то, наконец, усваивалось, тема заканчивалась - через 6-8 занятий надо переходить к освоению баскетбола или гимнастики. Мне было стыдно выставлять тройки неумехам, которых я не научил, а перестраиваться на иной вид занятий и менять политику оценок тоже не получалось. Я начал чувствовать себя динозавром из прошлой эпохи и, несмотря на уговоры коллег и администрации, подал заявление об уходе. В самом расцвете сил - в 66 лет.
Вокруг туристских дел
Но до ухода из колледжа надо было еще добрести, а пока я приглашал студенток в нашу туристскую группу, и через три года одних только девушек из колледжа у нас оказалось около тридцати человек. Пришли к нам и молодые преподаватели - сначала Вера Михайловна Апарцева, строгая математичка на занятиях и веселый, взбалмошный человек в походах. Через год обосновалась в группе преподаватель психологии Александра Марсовна Акулова, в прошлом мастер спорта по фигурному катанию, интеллигент, не снимавшая белых перчаток у костра, любительница литературы, человек с такой богатой, образной речью, что девушки сокрушались - никогда у нас так не получится, не то воспитание. Вскорости примкнул к нам еще один преподаватель математики, Николай Николаевич Гаврилин, шумливый, вспыльчивый, любящий шутку - тоже бывший фигурист, и в мальчишестве - певец из хора Свешникова. Эта дружная троица быстро пролезла на руководящие посты в группе и стала моими ближайшими помощниками. В положенный срок все они получили звание "старичков". Вера Михайловна вела отделение по Кавказу, Александра Марсовна возилась с хозяйственными и финансовыми делами, а не ведающий страха Николай Николаевич уже через три года обучал девушек скалолазанию, вел ребят по Тянь-Шаню и даже возглавил восхождение на Эльбрус - правда, наделал кучу ошибок и дальше седловины не поднялся.