Вся жизнь - поход

Дихтярев Виктор Яковлевич

– Смотреть на вас тошно, - сказала Несси.
– Я бы вас всех... А-а, тьфу на вас!

Она завертела головой, и из раскрытой ботиночной пасти на зрителей брызнули тонкие струи воды...

Под хохот и аплодисменты нам присудили первое место, а утром по просьбе туристов ребята снова повторили свой номер.

Ну хорошо - с Несси старшеклассники постарались. Но вот начались ночные соревнования по ориентированию, где найти контрольные пункты можно было только при большом везении, потому что вместо карты давалось шутливое описание,

куда надо бежать, и Вэ-Яки тоже оказались победителями. Почему так - не представляю. Мы сразу вошли в юморинную элиту и успешно выступали на этом веселом празднике еще несколько лет.

Несовпадение взглядов

Через три года после моего прихода в школу директор ушла на пенсию, а с новой директрисой отношения не заладились.

– У нас не спортивная школа, - сказала она, - поумерьте, пожалуйста, свой пыл.

– Это как?

– Школе не нужны ваши победы на районных соревнованиях. После них надо ездить на городские, ребята тратят уйму времени, их надо отпускать с уроков. Ладно бы один-два раза, но вы почти все районные соревнования в городе дублируете. Это недопустимо.

– Что вы предлагаете?

– Занимайте вторые места. Это и почетно, и хлопот меньше.

Мне показалось, что директриса шутит, потому что представил, как буду хватать ребят за трусы на дистанции или требовать посылать мяч в волейбольную сетку. Но со мной говорили серьезно.

Скоро мне предложили заканчивать работу спортивных секций вместе с последним уроком второй смены и попросили вернуть ключ от школы. Здесь уж я раскричался, пообещав решить вопрос на уровне райкома партии.

Потом запретили приходить в школу не только взрослым туристам, но и бывшим ученикам - "у нас тут своих хулиганов хватает!"

Все это накапливалось постепенно и по крупицам. С одной стороны, я понимал директрису: наших ребят приходилось отпускать на городские соревнования чаще учеников других школ. И хотя я требовал от спортсменов хорошей учебы, это не всегда удавалось. Но и сворачивать работу было бы неразумно. Уроки, спортивные праздники и соревнования взаимосвязаны. Ведь лидеры на уроках, за которыми тянутся ребята, появляются из спортивных секций и из спортивных школ, куда я пачками запихивал учеников. Ликвидируешь одно звено - начнет расшатываться вся система.

Кроме того, я был абсолютно уверен, что двоечники и те, кто вечерами слоняется по темным дворам, не станут на другой день отличниками, если их отлучить от секций и соревнований. Мне почему-то казалось, что общение со мной полезней бесцельного времяпрепровождения.

Однажды директриса спросила:

– Виктор Яковлевич, ну объясните, о чем вы битый час разговаривали с пятиклассниками под окном моего кабинета. Сидите на досках и, извините меня, болтаете. Какая в этом необходимость?

Что я мог объяснить? Говорили о том, о сем. Я что-то рассказывал, потом ребята. Действительно - болтали. Но это - не напрасно загубленное время. Здесь между нами протягиваются

тончайшие ниточки взаимного доверия, которое не всегда возникает на уроках, где учитель выступает в совсем другой ипостаси. Нет, объяснить директрисе я ничего не мог - мы просто не понимали друг друга.

Перед очередной свадьбой я посоветовал девушкам спросить у словесников, нет ли у них литературы о русских обрядовых песнях. Девушки вернулись пунцовые и в слезах.

Они обратились к своей учительнице - к директрисе, но вместо обрядовых песен получили строжайший приказ: ни одному ученику на свадьбе не появляться!

Иду в директорский кабинет, спрашиваю, чем вызвано такое распоряжение.

– Школьникам на свадьбах делать нечего!

– Но это же просто большой общегрупповой праздник, театрализованное выступление, в котором задействованы наши пятиклассники и старшие ребята. Зачем же обижать их? Тем более что никакого распития у нас не бывает.

– Повторяю: на свадьбу школьники не пойдут!

– Все-таки объясните, почему.

– А вы сами не понимаете?

Откровенное неприятие всего, что мы делали становилось уже заметно и старшим школьникам, и учителям. Это было не сведение каких-то личных счетов, а только несовпадение взглядов на сущность работы педагога.

– Школе не нужны талантливые учителя, - сказала мне как-то директриса, раздраженная очередным спором с молодым учителем рисования Александром Иосифовичем Анно.
– Школе нужны дисциплинированные исполнители. А всякие там эксперименты надо проводить в лабораториях.

Саша Анно был до неприличия талантлив. Талантлив не только как художник (довольно скоро начали издаваться книги с его иллюстрациями) - он был талантливо влюблен в своих учеников. На большой перемене он скатывался ко мне с пятого этажа в полуподвальный спортзал и, потрясая альбомными листами, восторженно требовал:

– Вы посмотрите, как дети работают с красками! Как они видят мир! Это поразительно!

Я рассматривал детскую мазню и, признаться, ничего поразительного в ней не находил. Но, чтобы не обидеть Сашу, изрекал глубокомысленно: - Мм-да...

– Напрасно думают, что дети кладут краски, какие под руку попадутся, Александр Иосифович нашел во мне терпеливого слушателя и торопился посвятить в тайны детской души.
– Понимаете, они пишут синее небо и синюю речку без всяких оттенков - это же целостное восприятие образа! Обратите внимание: камни на берегу тоже с синевой - это не случайно акварель разлилась! Это образ! Здесь что-то от Гогена, о котором они и понятия не имеют!
– Александр Иосифович любовно рассматривал листы и настойчиво втягивал меня в разговор.
– Как вы думаете, почему в работах почти нет перспективы? Полагаете, от неумения? Напрасно! Для детей каждая деталь - главная, поэтому они пишут крупно и деревья, и птиц, и все выводят на первый план. Как жаль, что с возрастом такое видение мира тускнеет!