Вся жизнь - поход
Шрифт:
Думаю: вот какой любезный человек. Взял у него телефон с тем, чтобы позвонить осенью, когда начнется учебный год, и мы расстались.
Ну, естественно, я догадывался, что не позвоню. Виктор Яковлевич, по-видимому, просто не знал, с кем он имел дело: я такая кабинетная крыса, я всю жизнь сидел в четырех стенах. Людей, которые ходили в походы, да и просто в лес, я не понимал и с трудом представлял, что это возможно, а люди, которые ходили в лес с ночевкой, мне представлялись вообще какими-то сумасшедшими - как это можно на такое решиться. Поэтому я прекрасно понимал, что это не для меня, что ни в какой поход я не схожу...
Я тогда недооценил Виктора Яковлевича... Вдруг однажды вечером в моей квартире раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, Володя, с вами говорит Виктор Яковлевич.
Мне стало ужасно стыдно, во-первых, и я очень удивился, во-вторых. Дело в том, что своего телефона я Виктору Яковлевичу не давал. Было совершенно непонятно, откуда этот человек мог взять мой телефон.
– Так вот, Володя, - продолжал Виктор Яковлевич, - если вы помните, мы договаривались встретиться в походе, вот у нас в эту субботу будет поход..."
Я еще вернусь к этой магнитофонной записи и к воспоминаниям "старичков", потому что их рассказы о жизни группы - это личное отношение каждого к тому, с чем он сталкивался в нащем больщом и дружном коллективе.
Походы не прекращались и в самую горячую для школьников пору - перед окончанием учебного года. Но требования к успеваемости не снижались, да и сами старшеклассники понимали, что время благодушества прошло - надо готовиться к поступлению в институт. Теперь в электричках школьники рассаживались группами между студентами и забрасывали их вопросами по сложным разделам программы.
Консультации продолжались и на маршруте. Так у нас появился "Бродячий Университет". Ребята переходили из одной группы в другую и решали свои проблемы в прямом смысле на ходу. Студенты у нас были почти со всех факультетов, да еще такой опытный учитель математики, как Людмила Яковлевна, да еще несколько учителей из других школ, так что заниматься можно было хоть в группе, хоть индивидуально. Ребята относились к такой форме занятий очень серьезно и говорили, что она даже полезней самостоятельной подготовки.
Туристы - тоже люди. Пришло время, и в лесу отшумела наша первая свадьба. Теперь их уже за тридцать, но ритуал торжества остался таким же, как и в 70-х годах.
Лесной бивак украшен воздушными шариками и гирляндами. Между деревьями на веревках - поздравительные плакаты и различные надписи:
"Жизнь прожить - не гору перейти!"
"Маша, опомнись, еще не поздно!"
"Мы знаем: в этом что-то есть.
Мы даже знаем, что есть в этом что-то!"
А когда две свадьбы грянули одна за другой, на рулоне обоев растянули суровое предупреждение: "Еще одна такая свадьба - и группа вылетит в трубу!"
Каждая свадьба оформляется со своим национальным колоритом. Были у нас цыганские, узбекские свадьбы и даже древнегреческая, проходившая на фоне Парфенона, между рядами весталок, стоящих в легких туниках и тапочках на снегу.
Невеста, непременно в фате, выезжает на тройке лощадей с колокольчиками. Для выезда у нас заготовлены нагрудные картонки: "Правая лошадь", "Левая лошадь" и "Коренник" - это для гарцующих впереди девушек. Юноши, несущие невесту, обходятся более прозаическими обозначениями: "Правое колесо" и "Левое колесо". Хотели сделать выезд и женихов, но, прикинув их веса, решили, что пусть лучше они поддерживают фату и двигаются своим ходом.
Тройка лошадей под звон колокольчиков гарцует между рядами гостей, забрасывающих жениха и невесту конфетти и серебряным дождем. Взрываются петарды, взлетают ракеты.
Жениха с невестой подводят к столу - стоящему на четвереньках и покрытому спальником туристу - и ведущий церемонию произносит все, что положено в таких случаях. Молодые расписываются в "Бракованной книге", им вручается свидетельство о браке, подписанное всеми участниками торжества, и хор запевает уж что там удалось сочинить, но обязательно с фактами из биографии свежеиспеченных супругов.
На одной из последних свадеб мы величали воспитательницу детского сада и молодого артиста, дипломной работой которого была роль в чеховской "Чайке", а до этого сыгравшего взломщика квартир в предупреждающем о бдительности телеролике. Свадьба была с одесским колоритом, поэтому хор, среди прочего, пел:
"Начнем с невесты - к ней лежит душа,
На свадьбе без невесты нету толку.
Она с любого бока хороша
Красавица, хотя не комсомолка.
Ну а жених - чтоб он нам долго жил
Возвышенный и ростом, и душою.
Со сцены он за честность говорил,
А в телеке жил жизнью воровскою.
Он и она - как пара сапогов:
Один другого очень дополняет
Она детей доводит до умов,
А он мозги у взрослых развивает...
Молодым при свете факелов преподносят подарки. Здесь уж мы не скупимся - дарим байдарки, магнитофоны, спальные мешки, штормовые костюмы. Правда, после социальных преобразований в стране подарки стали скромнее, но марку стараемся держать, хотя наша общественная касса после таких свадеб часто оказывается пустой.
А затем - праздничный ужин с обилием сладостей и домашней выпечки. И ни капли вина, кроме бутылки шампанского, слитого в литровую кружку, пускаемую по кругу.
В положенный срок к нашему костру приносят новорожденных, так они и взрослеют вместе с группой. Потом малышки путешествуют в рюкзаках родителей, а с 4-5 лет уже сами проходят небольшие маршруты. Я смотрю на молодое поколение и думаю: как ребятишкам все-таки повезло. Два раза в месяц по суткам на свежем воздухе в лесу, в общении со старшими, которые постоянно возятся с ними. Уже с пяти-шести лет дети умеют разводить костры и помогают родителям ставить палатки, учатся петь хорошие песни и выполняют несложные бытовые работы. В этом же возрасте мы начинаем брать их в лодочные походы по Селигеру и вывозим в Крым, выпуская на простенькие скалы - конечно же, с тщательной веревочной страховкой. Несколько первоклассников были с нами на Кавказе и на Памире, шли по ледникам, попадали в непогоду, и живя жизнью группы, постепенно усваивали ее законы и традиции.