Вторая любовь
Шрифт:
Тогда почему, почему она обречена на фиктивный брак? Вести, со всех практических точек зрения, холостую жизнь соломенной вдовы? Неужели никогда больше она не ощутит в себе тепло и силу мужчины?
Неужели ее сексуальная жизнь станет такой же, как и брак?
О, Господи!
Глория задохнулась, и ей пришлось остановиться, прислониться спиной к грязной оштукатуренной стене, чтобы перевести дыхание. Легкие горели, в боку закололо. И, великий Боже,
«Эти туфли, — мрачно подумала она, поднимая одну ногу, обутую в модель от Маноло Блахника, и массируя лодыжку, — созданы не для того, чтобы гулять по мостовым».
Глория стиснула зубы. «Стоит взглянуть правде в глаза, Гло. Можешь бежать так быстро и так далеко, как хочется, но от демонов тебе не скрыться. Есть только одно средство утихомирить их и посадить на привязь».
И средство это было ей известно.
Выпивка.
Да! Это как раз то, что ей нужно! Один маленький глоток, чтобы притупить вечную боль пустоты, успокоить ее бесчисленные страдания.
Глория отвернулась к стене, открыла сумочку и торопливо достала плоскую бутылку. Она показалась странно легкой, и когда Глория потрясла ее, жидкость не плеснулась внутри.
Проклятье! Она наверняка прикончила ее в дамской комнате в ресторане.
Трясущимися пальцами Глория спрятала бутылку обратно в сумку.
И что теперь?
Нужен бар, что же еще?
Точно. Ей необходимо найти маленький уютный бар, где ей удастся обрести свободный от чувства вины комфорт благодаря одной-двум рюмкам.
Только теперь Глория обернулась и огляделась вокруг. Она медленно повернула голову, почти механически, словно это была поисковая, запрограммированная заранее тарелка радара, и лишь в это мгновение заметила, насколько потрепанным и незнакомым выглядит окружающий ее пейзаж.
Господи Боже, откуда это? Бродяги — бродяги! — вышли из двери и идут по тротуару! И такие же выстроились в шумную очередь у бесплатной столовой через дорогу.
Бездомные! Где это я, черт возьми…
Охваченная паникой, совершенно растерявшаяся, Глория начала оглядываться в поисках ближайшей таблички с названием улицы. Говард-стрит! Это совершенно сбило ее с толку. Когда это, черт возьми, она пересекла Маркет, диагональный проезд, где широкий газон отделяет Южный Маркет от остальной части Сан-Франциско? Не могла же она пересечь все эти улочки с их зелеными газонами по центру и не заметить?
Но, очевидно, так и произошло.
Черт! У нее снова навернулись слезы на глаза. Глория про себя обругала Алтею. Если бы старая сука не превратила ленч в наказание, она бы не ощутила потребность убежать и не оказалась бы здесь, в Южном
«Господи Боже ты мой, — с презрением подумала она, — еще не хватало, чтобы меня нашли мертвой в одной их этих забегаловок!»
Молодая женщина сделала шаг вперед по потрескавшемуся тротуару, судорожно соображая и оглядывая улицу вверх-вниз, выискивая среди плотного, изрыгающего зловоние потока машин свободное такси.
Пустая затея.
Потом ее сердце забилось быстрее, когда она заметила ржавую вывеску с изогнутыми неоновыми трубками и оптимистично подмигивающим бокалом с мартини, укрепленную чуть дальше по улице: Салун «Белая Роза». Коктейли.
«Так, так, так, — подумала Глория. — Вот что мы имеем. И всего через две двери…»
Потом она скорчила гримасу и презрительно понюхала воздух.
Никаких сомнений, обычная забегаловка на Скид-Роу.
Женщина колебалась, почти ощущая на языке благословенный бальзам, способный облегчить ее боль.
«Ладно, какого черта? Выпивка всегда выпивка», — решила она.
И прежде, чем смогла передумать, Глория расправила плечи, решительно направилась к «Белой Розе» и широко распахнула дверь.
Оказавшись внутри, она мгновенно подалась назад, ее ноздри раздулись от отвращения. Помещение походило на пещеру. Очень тепло. Очень мрачно. И очень, очень запущенно. Все перекрывали запах застоявшегося дыма и вонь от пролитого пива.
Моментально потеряв всю свою решимость, женщина остановилась прямо у двери, моргая и ожидая, пока ее глаза привыкнут к темноте.
Медленно все вещи встали на свои места. Сигаретные окурки, словно конфетти, усыпали вздувшийся волнами линолеум на полу. Люди, похожие на трупы, привалились к стойке, словно приклеенные к стульям перед засиженным мухами зеркалом. Бармен с пивным животом размышлял над карточкой тотализатора. А над ним укрепленный на стене телевизор с выключенным звуком содрогался в спазмах плохого изображения.
За столиками никто не сидел. Никаких разговоров. Молчал даже музыкальный аппарат. Единственный звук издавал один из постоянных клиентов, выдававший длинные заливистые рулады храпа.
Ну и что? Я сюда заскочила не ради блестящей беседы. И я не ожидала оказаться в «Ритце». Все, что мне нужно это выпивка и анонимность.
Глория прошла к маленькому столику в дальнем конце зала и отодвинула шаткий деревянный стул. Она чопорно села, положила сумочку на стол и собралась было пристроить туда же и локти. Но увидев грязное пятно, передумала и сложила руки на коленях.