Вторая Мировая война между Реальностями

Переслегин Сергей Борисович

Зимой 1941 года Германия неожиданно получила еще один шанс выиграть мировую войну. 12 февраля ОКХ отдает «Предварительные распоряжения о ведении боевых действий на Восточном фронте». Спустя полтора месяца, 28 марта, у фюрера происходит совещание по вопросам планирования летней кампании. 4 апреля появляется директива ОКВ за № 41: решение на осуществление стратегической наступательной операции «Блау».

– 1 -

Московская битва и последующие месяцы бесплодных позиционных боев создали на фронте некий баланс, нарушить который было крайне сложно как советской, так и германской стороне. Один из законов стратегии утверждает, что при правильной «игре» равные положения всегда преобразуются в равные же.

В этой ситуации советский Генштаб справедливо предложил перейти к стратегической обороне, предоставив противнику возможность истратить

свои козыри в антипозиционном наступлении. Высшее руководство РККА справедливо полагало, что время работает на СССР: с каждым месяцем заводы выпускали все больше боевой техники, а войска на фронте и в тылу обретали опыт современной войны.

Планы сторон на весну и лето 1942 года

С решением Ставки перейти к стратегической обороне формально согласились все, но командующие фронтами и, прежде всего, С. Тимошенко высказали ряд «оговорок» относительно уже запланированных и подготовленных ими наступательных операций.

В результате был принят компромисс, который, как известно, хуже любой из альтернатив.

При общем оборонительном замысле летней кампании 1942 года ряд фронтов получили активные задачи, причем не увязанные в какой-либо единый замысел. Войскам Брянского фронта предписывалось освободить Курск. Юго-Западный фронт должен был наступать на Харьков, а затем совместно с Южным фронтом овладеть Донбассом и выйти на рубеж Днепра. От Крымского фронта требовалось разгромить противника на полуострове. Частные наступательные задачи получили также войска Западного, Калининского и Северо-Западного фронтов.

– 2 -

Со своей стороны гитлеровское руководство быстро пришло к решению, что наступать на всем фронте Германия, отныне, не может из-за нехватки наличных сил и низкой мобильности войск. Требовалось выбрать одно стратегическое направление.

На севере предпосылкой любой серьезной операции было овладение Ленинградом. Предыдущий год показал всю сложность этой задачи. Кроме того, короткое северное лето и многомесячная распутица ограничивали время операции, а удручающее бездорожье препятствовало развертыванию сил.

Группа армий «Центр» сильнее всего пострадала зимой. Кроме того, по мнению германского командования, именно под Москвой были сосредоточены основные резервы советских войск.

Оставалось южное направление. 28 марта была окончательно сформулирована основная цель кампании 1942 года -завоевание нефтяных месторождений Кавказа и Закавказья. Предварительным условием большого летнего наступления было признано упрочение положения в Крыму и на левобережной Украине. Это решение командования ОКХ предвещало сложную для обеих сторон вступительную «игру» под Керчью и под Харьковом.

Далее предполагалось полностью овладеть Донбассом и выйти к Ростову-на-Дону. С этого момента немецкая оперативная мысль раздваивалась. Группа армий «Б» [136] должна была наступать на восток, отбросить советские войска за реки Дон и Волгу и овладеть городами Воронеж, Сталинград. Астрахань. Группа «А» резко сворачивала на юг и развертывала движение на Кавказ. Решающим этапом летней кампании, таким образом, было создание прочной стратегической позиции на юге, проходящей по Кавказскому хребту, побережью Каспийского моря, нижней Волге, реке Дон.

[136] С весны 1942 года группа армий «Юг» организационно делилась на группы армий «А» и «Б», хотя оформлено это было только в июле.

С этой позиции предполагалось продолжить наступление в южном направлении, преодолеть Кавказ, захватить нефтяные месторождения Баку и через Армению вступить в Иран. Туда же, навстречу группе армий «А», должны были, по мысли ОКБ, наступать войска Э. Роммеля, которые, пока что находились на границе Египта и Ливии. Предполагалось, что танковая армия «Африка» разгромит английские войска в Египте, форсирует Нил и Суэцкий канал, войдет в Палестину и в перспективе овладеет всем Ближним Востоком во взаимодействии с войсками, наступающими из России. Понятно, что вопрос о «питании» этого грандиозного наступления танками, авиацией, людьми, боеприпасами и, главное, горючим никто не обсуждал. Эти трансконтинентальные «клещи» – еще не все! Соединившись и перегруппировавшись, немецкие войска должны были из районов Закавказья и Ближнего Востока двинуться на Британскую Индию и через западные отроги Гималаев выйти в долину Инда, где встретиться с японскими войсками, наступающими из района Бирмы.

Британский

историк Б. Лиддел-Гарт оценивает этот план довольно высоко: «немцы были ближе к успеху, чем это кажется после полного и катастрофического провала». Мне же представляется, что замысел ОКВ вообще не заслуживает плана рассмотрения. Он продуман хуже, чем даже развертывание «Барбаросса» и лишь подтверждает кризис оперативной составляющей немецкого военного искусства. Среди причин, делающих невозможным наступление на Индию через Гималайские перевалы укажу лишь одну, не самую важную: недостаточную «высотность» танковых моторов.

Даже если рассматривать ту часть операции, которая лежала в пределах физических возможностей немецких солдат – я говорю о первом этапе общего наступления на юге – вырисовывается неадекватность немецкого плана как по имеющимся силам, так и по общим принципам стратегии. Гитлеровцы наступали на стратегическом фланге, оставляя центр необеспеченным. Москва с ее коммуникационной сетью оставалась в распоряжении советского командования, и по мере продвижения вермахта на юг и на восток значение этого фактора должно было только возрастать. В конечном итоге оказалось, что немцы своими лучшими (из оставшихся) дивизиями втягиваются в промежуток между Волгой и Черным морем, рассчитывая в идеальном случае получить взаимно блокированную позицию, совершенно непригодную для развития наступления. В случае же, если русские войска сохраняли серьезные плацдармы за Волгой и Доном, позиция оказывалась для немцев односторонне блокированной [137] .

[137] Позиция называется «взаимно блокированной», если наступление невыгодно ни одной из сторон. Если одна сторона может наступать, а вторая – нет, говорят, что последняя подвергается блокаде. Простейший пример взаимно-блокированной позиции – крупная река. Чтобы ее форсировать, нужно затратить силы, образовать плацдарм, построить мосты… в течение длительного времени, пока плацдарм не будет полностью консолидирован с основной позицией, он очень уязвим. Поэтому «при прочих равных» для форсирования крупной реки нужно иметь преимущество в силах. Если немцы действительно отбрасывали советские войска за Кавказский хребет, за Волгу и (в районе Воронежа) – за Дон, позиция приобретала вид взаимно-блокированной. Немцы не могли наступать на восток и с очень большим трудом – на юг, но и русские войска должны были иметь большое превосходство силах, чтобы решиться нарушить равновесие. Предположим, однако, что советским войскам удалось сохранить за собой значительные плацдармы к северу от Кавказа и к западу от нижней Волги (как и произошло в 1942 году). Тогда немецкая армия оказывается в очень тяжелом положении: наступление для нее крайне опасно и, вероятно, невозможно. Русские же войска могут накапливать войска на плацдармах, выжидая удобный момент для нанесения удара. Можно, конечно, отвести войска за Дон, но такой отход означал бы полное банкротство наступательной стратегии вермахта. Действительно, какой смысл забираться в приволжские степи, если эту территорию все равно невозможно удерживать в рамках позиционной «игры»?

Проблема снабжения наступающих группировок в донских степях не решалась и на этапе планирования даже не ставилась. То же относится и к проблеме моторесурса немецких танков с их узкими гусеницами.

Кроме того, для прикрытия все время удлиняющихся флангов группы армий «Б» А. Гитлер решил привлечь войска союзников: румын, венгров и итальянцев. Политическим давлением на сателлитов он добился своего, но теперь судьба наступающих дивизий вермахта была поставлена в прямую зависимость от стойкости привлеченных воинских кон-тингентов [138] .

[138] На середину 1942 года на Восточном фронте располагалось 14 финских дивизий и 8 бригад, 7 румынских дивизий и 7 бригад, 3 венгерских дивизии и 2 бригады, 3 итальянских, 2 словацких и 1 испанская дивизия («голубая»). Боеспособность этих соединений была очень низкой, что убедительно продемонстрировало сражение под Одессой летом 1941 года. Кроме того, война с СССР не вызывала никакого энтузиазма ни у венгров, ни у словаков, ни у итальянцев, ни даже у румын (у последних был. хотя бы, повод – аннексия Бесарабии в 1940 году) Отметим, что с организационной и военно-технической точек зрения союзнические контингенты были давно перевернутой страницей военной истории и всецело зависели от немецкой технической и организационной помощи. В течение лета-осени 1942 года количество союзных контингентов на Восточном фронте возрастало.