Вторая мировая война (Том 1-2)
Шрифт:
Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту
10 ноября 1940 года
"Мы весьма обеспокоены сообщениями о намерении французского правительства перевести "Жан Бар" и "Ришелье" в Средиземное море для достройки. Трудно преувеличить потенциальную опасность этого события, в результате которого эти корабли могут попасть в руки немцев. Мы считаем своим долгом сделать все возможное, чтобы помешать этому... Было бы весьма полезно, если бы Вы сочли возможным сделать новое предостережение Виши по этому поводу, ибо если обстоятельства сложатся неблагоприятно, то это может создать серьезнейшую угрозу для нас обоих".
13 ноября президент ответил на мое послание от 10-го по поводу возможного перевода "Жан Бар" и "Ришелье" в Средиземное море для достройки. Он немедленно дал указание американскому поверенному в делах в Виши получить подтверждение или опровержение этого сообщения и подчеркнуть, что правительство Соединенных Штатов жизненно заинтересовано в том, чтобы эти корабли оставались на тех базах, где они не могут быть использованы
Как сообщал мне далее президент, Петэн заявил американскому поверенному в делах, что он дал самые торжественные заверения в том, что французский флот, включая эти два линкора, никогда не попадет в руки Германии.
23 ноября президент снова успокоил меня. Маршал Петэн заявил в категорической форме, что он теперь оставит корабли в Дакаре и Касабланке, где они находились, и что, если этот план каким-то образом изменится, он заранее уведомит об этом президента.
* * *
Позиция Испании имела для нас даже большее значение, чем позиция Виши, с которым она была так тесно связана. Испания многое могла дать и еще больше отобрать. Мы занимали нейтральную позицию в кровопролитной гражданской войне в Испании. Генерал Франко ничем или почти ничем не был нам обязан, но многим -- быть может, самой своей жизнью -- был обязан державам оси. Гитлер и Муссолини помогали ему. Он не любил и боялся Гитлера. Он любил и не боялся Муссолини. В начале мировой войны Испания заявила о своем нейтралитете и с тех пор строго его придерживалась. Между нашими двумя странами существовала выгодная и необходимая торговля, и железная руда, ввозившаяся из портов Бискайского залива, имела важное значение для наших военных заводов. Но теперь, в мае, период "сумерек войны" пришел к концу. Могущество нацистской Германии было доказано. Французский фронт был сломлен. Союзнические армии на севере находились в опасности. 17 мая сэр Сэмюэль Хор был назначен послом в Испании, и я не сомневаюсь в том, что никто не смог бы лучше выполнять в течение пяти лет эту утомительную, деликатную и важную миссию.
Политика генерала Франко на всем протяжении войны была исключительно своекорыстной и хладнокровной. Он думал только об Испании и испанских интересах. Благодарность Гитлеру и Муссолини за их помощь была ему чужда. С другой стороны, он не питал никакой неприязни к Англии за враждебное отношение к нему наших левых партий. Этот тиран с ограниченными взглядами думал лишь о том, чтобы предотвратить участие своего обескровленного народа в новой войне.
Правительство его величества было вполне удовлетворено такой далекой от героизма позицией. Единственное, чего мы хотели, это нейтралитета Испании. Мы хотели торговать с Испанией. Мы хотели, чтобы ее порты были закрыты для немецких и итальянских подводных лодок. Мы хотели не только того, чтобы Гибралтар не трогали, но и возможности пользоваться якорной стоянкой в Альхесирасе для наших кораблей и участком, соединяющим скалу Гибралтар с материком, для нашей неизменно расширяющейся авиационной базы. От этих условий в значительной мере зависел наш доступ в Средиземное море. Ничего не было легче для испанцев, нежели установить или позволить установить дюжину тяжелых орудий на холмах позади Альхесираса. Они имели право сделать это в любое время, а если бы орудия были установлены, они могли бы в любой момент открыть огонь, и тогда наши военно-морскую и авиационную базы нельзя было бы использовать. Гибралтарская скала снова могла бы выдержать длительную осаду, но она стала бы только скалой. В руках Испании находился ключ ко всем действиям Англии на Средиземном море, и никогда, в самые тяжелые моменты, она не заперла замок нам во вред. Опасность была настолько велика, что на протяжении почти двух лет мы постоянно держали наготове экспедиционные силы численностью свыше пяти тысяч человек и необходимые для них корабли, готовые выступить через несколько дней и захватить Канарские острова, что позволило бы нам сохранить господство в воздухе и на море и держать в узде подводные лодки, а также поддерживать связь с Австралазией вокруг мыса Доброй Надежды, если бы когда-нибудь испанцы закрыли для нас Гибралтарский порт.
Правительство Франко могло нанести нам этот сокрушительный удар еще одним весьма простым способом. Оно могло разрешить войскам Гитлера пересечь полуостров, осадить и захватить Гибралтар и передать его им, а тем временем оккупировать Марокко и Французскую Северную Африку, Эта возможность стала вызывать большую тревогу после подписания Францией перемирия, когда 27 июня 1940 года немцы крупными силами вышли к испанской границе и предложили провести братские церемониальные парады в Сан-Себастьяне и в городах за Пиренеями. Некоторое количество немецких войск действительно вступило в Испанию. Однако, как писал герцог Веллингтон в апреле 1820 года 1:
"Нет в Европе другой такой страны, в дела которой иностранцы могли бы вмешиваться со столь ничтожной выгодой, как Испания. Нет другой страны, в которой иностранцев так не любят и даже презирают и где нравы и обычаи столь мало похожи на нравы и обычаи других стран Европы".
1 Цитируется лордом Темплвудом в его мемуарах "Ambassador on special Mission".
– - Прим. автора.
Теперь, сто двадцать лет спустя, испанцы, измученные и еле стоявшие на ногах в результате увечий гражданской войны, которая была делом их собственных рук, были еще менее общительны. Они не хотели, чтобы иностранные армии ступали по их земле. Хотя по своей идеологии эти мрачные люди были нацистами и фашистами, они предпочитали обходиться без иностранцев. Франко полностью разделял эти чувства и умело их выражал.
* * *
Испанское правительство, как и все другие, было потрясено внезапным падением Франции и перспективой краха или уничтожения Англии. Множество людей во всем мире примирилось с идеей "нового порядка в Европе", "расы господ" и прочим. Франко поэтому заявил в июне, что готов примкнуть к победителям и принять участие в дележе добычи. Отчасти в силу своего, аппетита, отчасти из благоразумия он дал ясно понять, что Испания претендует на многое. Но в этот момент Гитлер не испытывал надобности в союзниках. Он, подобно Франко, рассчитывал, что через несколько недель или даже дней общие военные действия прекратятся и Англия будет домогаться соглашения. Он поэтому не проявил почти никакого интереса к активным жестам солидарности со стороны Мадрида.
К августу обстановка изменилась. Было очевидно, что Англия будет продолжать воевать и что война, вероятно, затянется. Поскольку Англия с презрением отвергла 19 июля его "мирное предложение", Гитлер стал искать союзников, и к кому он мог обратить свои взоры, как не к диктатору, которому он в свое время помогал и который совсем недавно изъявлял готовность присоединиться к нему? Но взгляды Франко также изменились и по тем же причинам. 8 августа германский посол в Мадриде информировал Берлин о том, что каудильо придерживается прежней точки зрения, но что он намеревается предъявить известные требования. Во-первых, он требовал гарантии, что Гибралтар, Французское Марокко и часть Алжира, включая Оран, будут переданы Испании наряду с расширением территории испанских колоний в Африке. Во-вторых, требовалась надлежащая военная и экономическая помощь, потому что Испания имела запасов зерна лишь на восемь месяцев. И наконец, Франко считал, что Испания не должна вмешиваться до тех пор, пока немцы не высадятся в Англии, "для того, чтобы избежать слишком преждевременного вступления в войну и, следовательно, такого длительного в ней участия, которое было бы не по силам Испании, а при некоторых условиях послужило бы источником опасности для режима". В то же время Франко написал Муссолини письмо, в котором перечислил требования Испании и попросил его о поддержке. Муссолини ответил 25 августа, призвав каудильо "не отрываться от истории Европы". Гитлер был смущен размерами испанских притязаний, часть которых вновь поссорила бы его с Виши. Отторжение Орана от Франции почти наверняка привело бы к созданию враждебного французского правительства в Северной Африке. Он взвешивал доводы "за" и "против".
Тем временем шли дни. В сентябре Великобритания, казалось, не плохо удерживала свои позиции во время воздушного наступления Германии. Передача 50 американских эсминцев произвела глубокое впечатление во всей Европе, а Испания стала считать, что Соединенные Штаты приближаются к вступлению в войну. Поэтому Франко со своими испанцами стал придерживаться политики выдвижения и уточнения своих претензий, давая понять, что таковые должны быть заранее приняты. Испанцы требовали также обеспечения поставок, особенно определенного числа 15-дюймовых гаубиц для своих батарей, обращенных к Гибралтару. В течение всего этого времени они оказывали немцам мелкие услуги. Все испанские газеты были настроены англофобски. Немецким агентам было разрешено разгуливать по всему Мадриду. Поскольку испанского министра иностранных дел Бейгбедера подозревали в недостаточном энтузиазме по отношению к Германии, в Берлин с официальным визитом был направлен специальный уполномоченный, руководитель фаланги Серрано Суньер, чтобы уладить отношения и укрепить чувство товарищества. Гитлер прочитал ему длиннейшую проповедь, подчеркнув предубеждение Испании против Соединенных Штатов. "Война, -- говорил он, -- вполне может превратиться в войну континентов -- Америка против Европы. Надо обезопасить острова у побережья Западной Африки". Позднее в тот же день Риббентроп запросил предоставления Германии военной базы на Канарских островах. Суньер, настроенный прогермански фалангист, отказался даже обсуждать эту тему, но неизменно указывал на потребность Испании в современном оружии, продовольствии и бензине и на необходимость удовлетворения ее территориальных претензий за счет Франции. Все это требовалось до того, как Испания смогла бы осуществить надежду вступить в войну.
* * *
В то время как испанцы обнаруживали все меньше рвения и предъявляли все более непомерные требования, Гитлер все больше хотел заручиться их помощью. Еще 15 августа генерал Йодль указывал, что существуют другие средства, помимо непосредственного вторжения, с помощью которых можно нанести поражение Англии, а именно -- затяжная воздушная война, усиление действий подводных лодок, захват Египта и захват Гибралтара. Гитлер решительно выступал за нападение на Гибралтар. Но испанские условия были слишком непомерными, и кроме того, в конце сентября у него зародились другие идеи. 27 сентября в Берлине был подписан трехсторонний пакт между Германией, Италией и Японией. Этот шаг открывал более широкие горизонты.