Вторая мировая война. Ад на земле

Хейстингс Макс

Вице-адмирал Уильям «Бык» Хэлси, возглавивший 18 октября морские операции в регионе, как раз подоспел к одной из самых тяжелых морских битв за всю войну. 26 октября возле Санта-Крус японцы потеряли более 100 самолетов, а американцы – 74, больше, чем немцы и англичане, вместе взятые, в любой день Битвы за Британию. Американцы лишились авианосца Hornet и на протяжении нескольких недель все вылеты морской авиации осуществлялись только с палубы подбитого Enterprise. В ночь на 12 ноября вице-адмирал Хироаке Абе повел эскадрилью, главную боевую силу которой составляли два линкора, бомбардировать Гуадалканал, но столкнулся с американскими крейсерами. Хотя ему удалось нанести противнику серьезный ущерб, потопив шесть кораблей и потеряв всего три, он со свойственной японским командующим осторожностью предпочел отступить после длившейся меньше получаса схватки. Никакой выгоды он из этого не извлек:

на следующее же утро один из его линкоров был уничтожен американцами с воздуха.

Два дня спустя пилоты морской пехоты из «Кактусов» (Cactus Air Force), как именовали воздушные силы базы Хендерсон, застигли японский конвой на пути к Гуадалканалу и практически уничтожили его, потопив семь транспортных судов и один крейсер, а три крейсера существенно повредив. В ту же ночь произошла эпическая битва между основными судами американского и японского флота. Адмирал Уиллис «Чинг» Ли выпустил девять залпов 16-дюймовых снарядов по линкору Kirishima, и тот пошел ко дну – потеря, равная линкору South Dakota, которого лишился американский флот. На рассвете за берег зацепились лишь жалкие остатки японского десанта с четырех выбросившихся на берег транспортных судов из погибшего конвоя. Вся их тяжелая военная техника ушла на дно. Ночью 30 ноября пять американских крейсеров атаковали неподалеку от Тассафаронги восемь японских эсминцев, которые пытались доставить своим наземным силам припасы и оборудование. Один американский крейсер затонул, три были повреждены торпедами, а японцы недосчитались лишь одного эсминца.

Так разворачивались эпические сражения. Обе стороны вовлекали всё бльшие морские силы и шли на крупные жертвы: в сражениях у Соломоновых островов японцы и американцы потеряли в совокупности около 50 крупных боевых кораблей. Участники боевых действий привыкали к долгому напряженному ожиданию, чаще всего в темноте, когда операторы радаров, истекая потом, приникали к мониторам, опасаясь пропустить появление врага. Многие моряки познакомились и с леденящим ужасом, который охватывает находящихся на палубе, когда они попадают в перекрестье лучей вражеских прожекторов и понимают, что сейчас последует залп. Вновь и вновь они вступали в эти граничащие с безумием схватки, когда суда на близкой дистанции обмениваются орудийными и торпедными залпами, и продуманная архитектура палуб, надстроек, орудийных башен, машинного зала в мгновение ока превращается в хаос исковерканного железа и огня.

Участники боев видели, как матросы десятками, сотнями бросаются с тонущих судов в море. Кому-то удавалось спастись, но далеко не всем. Когда взорвался крейсер Juneau, Томас Салливан и его супруга из города Ватерлоо, штат Айова, потеряли разом пятерых сыновей. Пилоты, поднимавшие бомбардировщики с палуб авианосцев, понимали, что за сотни километров от них в эту минуту, скорее всего, взлетают самолеты противника – вернувшись с задания, смогут ли они приземлиться на ту же палубу или она уже будет разворочена взрывом? Только обустроив базу Хендерсон, американцы смогли компенсировать потерю авианосцев и полностью использовать свои воздушные силы. Сражение на море и в воздухе у Гуадалканала во второй половине 1942 г. стало самым длительным и жестоким из морских сражений за весь период этой войны.

В конце концов победителями из него вышли американцы. После ноябрьских столкновений адмирал Ямамото, несмотря на успехи своих эскадр, пришел к выводу, что японскому флоту такие потери не под силу. Он известил командование императорской армии о намерении прекратить поддержку наземных сил, остававшихся на Гуадалканале. Это было величайшее достижение американского флота, и в стране его праздновали как личный триумф Хэлси. Американский десант сыграл немаловажную роль в этой победе: он продержался, защищая свой плацдарм и месяцами отражая ожесточенные атаки японцев. В декабре на смену измученным морским пехотинцам явились наконец армейские части. Японцы теперь снабжали свои потрепанные наземные силы только с подводных лодок. В конце января американцы перешли в наступление и загнали противника на узкий плацдарм в западной части острова. Тогда вернулись эсминцы и за ночь эвакуировали 10 652 уцелевших японских солдат.

За то, чтобы захватить и удержать Гуадалканал, американская армия, флот и корпус морской пехоты заплатили жизнями 6700 рядовых и офицеров – не слишком высокая цена за ключевой успех. Японцы понесли значительно бльшие потери на суше, на земле и в воздухе: всего из строя вышло 29 990 человек, по большей части это были невозвратные потери, причем 9000 японцев умерло от тропических заболеваний из-за неадекватного состояния своей медицины. Славу победы по праву разделяли все виды американских войск. И воздушные войска,

и пехота, удерживавшая плацдарм, и морские экипажи проявляли решимость, в которой японцы высокомерно отказывали своему противнику. Потери американского флота удалось быстро восстановить, а японская промышленность с аналогичной задачей не справлялась. В дальнейшем флот Ямамото будет все реже добиваться успеха, в то время как мощь и сноровка американского тихоокеанского флота станут только возрастать. Уже под конец 1942 г. американские пилоты отмечали, что решимость и профессионализм противника в воздухе заметно снизились. Японский штабной офицер отрешенно замечал, что битва за Гуадалканал стала той развилкой, после которой путь ведет либо к победе, либо, как он полагал вслед за Ямамото, к поражению, куда и устремилась семимильными шагами его нация.

Пока морская пехота билась за Гуадалканал, на Папуа – Новой Гвинее, крупнейшем после Гренландии острове Земли, разворачивалась самая затяжная боевая операция в истории Тихоокеанской кампании. Японцы еще в марте 1942 г. высадили на восточном берегу острова небольшой контингент, замышляя нападение на Порт-Морсби, столицу этой управлявшейся Австралией территории. Порт-Морсби находился в 350 км к юго-востоку от места высадки японского контингента. Первоначально японцы планировали атаку морского десанта на Порт-Морсби, но события в Коралловом море нарушили их план, а успехи американцев на Мидуэе месяцем позже и вовсе лишили японцев надежды стремительно овладеть Новой Гвинеей, напав с моря. Командовавший японскими войсками полковник Цудзи лично принял решение овладеть островом более трудным путем продвигаясь по суше – и подделал приказ из императорского штаба, якобы санкционировавший эти действия. Макартур, возглавлявший союзные войска в юго-западном регионе Тихого океана, развернул свои малочисленные силы в надежде воспрепятствовать плану японцев.

Австралийские части начали продвигаться к северному побережью Папуа в июле 1942 г., но японцы первыми захватили там плацдармы и уже собирались с силами для того, чтобы перевалить через хребет Оуэн-Стэнли и подойти к Порт-Морсби. Сражения за единственный доступный проход – Кокодский тракт – были не очень значительны по масштабам, но для каждого участвовавшего в них солдата это был кошмарный опыт. Посреди густых зарослей, карабкаясь по отвесным тропам, влача за собой неподъемный вес снаряжения и припасов, люди бились за каждый шаг. Провиант им поставляли далеко не каждый день, зато ливень хлестал непрерывно, укусы насекомых и болезни усугубляли и без того тяжкое положение.

«Я видел, как люди стояли по колено в грязи на узкой горной тропе и с отчаянием глядели на еще менее доступный гребень, нависавший у них над головами, – писал австралийский офицер своему старому школьному учителю. – И так одна вершина за другой, гребень за гребнем, изнурительный, безнадежный, бессмысленный какой-то ландшафт»⁵³. Все припасы и амуницию пришлось тащить за собой, тем самым битва за Кокодский тракт превращалась в физически непосильную экспедицию – каждый солдат нес на себе от 25 до 40 кг груза. «Как такую тяжесть тянуть за собой вверх, по жидкой грязи? – писал австралийский капрал Джек Крэг. – Земля уходила из-под ног, люди все время падали. Упадешь и думаешь: не вставать бы вовсе. Не помню, чтобы когда-нибудь в жизни я так выбивался из сил»⁵⁴. Мучительные страдания солдатам причиняли кровоточащие геморроидальные шишки, хватало и более опасных тропических болезней.

Что же до противника, некоторым расправа с японцами давалась без труда. «Прикончить такое отвратительное животное – вовсе не убийство»⁵⁵, – пожимал плечами один австралиец. Но его товарищ, которому офицер приказал добить смертельно раненного врага, писал позднее: «Так произошло самое страшное, что может случиться в сражении: и до сих пор меня преследует затравленный взгляд его глаз». Молодой капеллан, находившийся во втором эшелоне того же фронта, писал:

«Не думаю, чтобы с трудностями, лишениями и немыслимыми испытаниями, которые выпали на долю участников этой кампании, сравнится какое-либо другое сражение. Люди прибывают с передовой раненые, заразившиеся ужасными тропическими инфекциями, вымотанные до смерти, в лохмотьях, с отросшими, свалявшимся от грязи волосами и бородами, неделями не мывшиеся, лежавшие в грязи, сражавшиеся с озлобленным и варварски жестоким противником, которого они даже не видели, изнуренные малярией или речной лихорадкой, и мне кажется, что для этих людей следовало бы не пожалеть ничего на свете! Я навидался здесь столько страданий и боли, что окончательно осознал трагедию войны и героизм наших воинов»⁵⁶.