Вторая молодость любви
Шрифт:
Они поднялись к Ореховым. Маро отобрала несколько журналов — для себя и для дочери с зятем.
Пришел с работы Митя, искренне обрадовался неожиданной гостье. За обедом в общем разговоре прозвучал почти в благостном варианте рассказ об эпизоде с дракой неизвестных парней, которые напугали Таню.
— Нет, я теперь ее одну не оставлю, будем гулять вместе. Мы уже с Сашенькой договорились. Осталось только Танечку спросить, не против ли она старухи, которая будет плестись за ней тенью.
Татьяна с укоризной взглянула на тетю Маро:
— Да я бы сама и не додумалась, и не осмелилась просить вас об этом. Конечно, я согласна, милая тетя Маро! Мы будем не только гулять, а еще и беседовать.
— Нет, нет, нет! — возразила соседка. — Я возьму на себя труд разговаривать, а точнее, болтать, а тебе, детка, придется слушать и дышать — глубоко и ритмично. Я правильно говорю, Сашенька?
Все засмеялись.
Перед уходом тетя Маро неожиданно сказала:
— Когда родится ребенок, я вам помогу, чем смогу: и с купанием, и с прогулками в коляске, и посидеть в случае чего. Ну, там посмотрим…
— Господи! Да я мечтать об этом не могла! — воскликнула Сашенька. — Вы просто ангел и спасительница наша! Мы будем платить вам…
Тетя Маро вытянула вперед ладонь с растопыренными пальцами, как будто хотела остановить машину, помотала отрицательно головой и сказала взволнованно:
— Не надо обижать меня. Я очень полюбила вашу Танечку, привязалась к ней, как к родной. Мое предложение идет от самого сердца…
От вечерней прогулки с отцом Таня отказалась, сославшись на то, что сегодня перевыполнила свою норму и устала. Спать она легла пораньше, немного почитала и погасила свет.
Ночью ей приснился кошмар: каскадер Михаил сидел в милицейской машине, которая медленно погружалась в ледяную воду. В воде плавали холмики нерастаявшего снега и льдинки. Шофер в генеральской милицейской форме с улыбкой, держась за руль, что-то говорил каскадеру, а на крыше машины, уютно свернувшись калачиком, лежал котенок, очень похожий на тигренка. Татьяна бегала вокруг машины прямо по воде и кричала, чтобы они не утопили котенка, но никто ее не слышал, и машина все погружалась и погружалась… Тогда она решила еще раз крикнуть громче, потому что в закрытую машину звук плохо проникает…
На крик Таньки прибежала Сашенька, за ней — Митя. Стали тормошить ее, разбудили. Она была в поту с широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас, словно и не спала вовсе.
— Татошенька, родная, что с тобой… проснись… успокойся, мы здесь…
— Они хотели погубить котенка, — пролепетала еще совсем сонная Таня.
— Какого котенка, Татоша? Это сон, глупость… Проснись. — Митя обнял ее.
Таня окончательно пробудилась, взглянула на родителей, провела рукой по лицу и постаралась улыбнуться.
— Чепуха какая-то приснилась… бред…
— Спи, солнышко, все хорошо, завтра наступит чудесный день. — Сашенька поцеловала дочь, и они с Митей на цыпочках вышли из комнаты, потому что Танька уже спала, словно ничего и не произошло.
Утром, после завтрака, она впервые отправилась по своему маршруту с тетей Маро.
— Спасибо, что не сказали о моем обмороке, а то мама сразу же отправила бы меня в клинику.
— Я же обещала, как можно не сдержать слова!
— А мне такой сон приснился, я всех перебудила, сама еле очухалась, все казалось, что это наяву. — Таня хотела рассказать тете Маро свой сон, но старая женщина остановила ее, предупредив, что не верит никаким снам, и не стоит его вспоминать, тем более что он неприятный.
Она шла, не отставая от Тани, время от времени с изяществом опираясь на свою трость…
В начале сентября, как и предполагалось, Татьяна родила. Ее положили в акушерскую клинику академии — такая традиция принимать своих студентов существовала с давних пор.
Роды прошли нормально, без осложнений. Мальчик укладывался во все параметры здорового ребенка. Молока у роженицы было предостаточно. И в самые оптимальные сроки Таню с ребенком выписали из клиники.
Все нашли, что малыш похож на мать, как две капли воды. Сама Таня еще не разглядела сходства, но с радостью соглашалась с такой оценкой внешности сына.
Сашенька сразу же оформила отпуск, по предварительной договоренности с главным врачом консультации.
По настоянию Тани ни кроватки, ни коляски не стали покупать загодя — кто-то надоумил ее, что это якобы плохая примета. Поэтому в субботу, на второй день пребывания Тани с новорожденным дома, Сашенька и Митя поехали за кроваткой и экипажем, оставив Таню на попечение соседки.
Тетя Маро с первого же дня так ловко и ненавязчиво стала отлаживать изменения в быту, связанные с появлением нового члена семьи, что все сложности постепенно, как бы сами собой, решались…
Маро посмотрела на часы и вошла в комнату, которая снова, как и в детстве Татоши, стала называться детской.
— Танечка, детка, пора кормить. Приготовься, а я сейчас перепеленаю его.
Пока еще безымянный малыш лежал на двух сдвинутых стульях, защищенный с одной стороны Таниной кроватью, с другой — спинкой кресла, приставленного к стульям.
Таня уселась поудобнее, взяла поданный Маро сверток с ребенком и стала кормить, наблюдая внимательно за движениями губ и мимикой ребенка. Это было маленькое чудо, которое она еще не до конца осознавала и ощущала себя в какой-то степени более наблюдателем, нежели участником событий.
Тетя Маро на цыпочках вышла в гостиную, притворив за собой дверь, чтобы не мешать этому божественному интимному процессу.
Зазвонил телефон.
Маро сняла трубку:
— Я слушаю… Их нет дома, поехали за коляской… Обыкновенной, детской… Что вам непонятно? Я — соседка… Танечка не может сейчас подойти, она кормит… Как кого? Своего ребенка… Конечно, новорожденного. Они вчера только выписались из роддома. А что передать?.. Ну вот, разъединилось. Совсем как у нас, в Тбилиси, — проворчала она и так же, на цыпочках, зашла к Тане.