Вторая половина олигарха
Шрифт:
Похоже, весь третий этаж был отдан детям. Там были их комнаты и комната для занятий. Она представляла собой просторное светлое помещение, в котором стояли два компьютерных стола, на каждом помещался компьютер. Книжный шкаф с детскими книгами, еще два письменных стола были завалены рисунками, раскрасками и коробками с фломастерами и карандашами. И вообще, как я поняла, обучению детей здесь придавалось особое значение.
В комнату в сопровождении
– Вы пока можете быть свободны, – сказала я Маргарите, – а через час приведите, пожалуйста, Ванечку.
Та, усмехнувшись, удалилась. Девочка продолжала стоять и смотреть на меня немного настороженно.
– Знаешь, Танечка, – сказала я ей приятельским тоном, – мне кажется, мы с тобой подружимся. Как ты думаешь?
Девочка кивнула.
– А для начала давай с тобой сыграем в одну игру…
Я взяла Таню за руку, усадила на стул и сама села рядом с ней.
– А занятия французским не будет, что ли? – удивилась она.
– А мы будем играть и заниматься одновременно, хорошо?
Танечка обрадовалась:
– Вот здорово! А в какую игру будем играть?
– Я знаю, что ты уже говоришь немного по-французски…
– Да, меня мама учила…
Девочка вдруг осеклась и испуганно посмотрела на дверь.
– Ты чего-то боишься?
Танечка ответила шепотом:
– Папа не разрешает нам говорить о маме.
– Почему? – так же шепотом удивленно спросила я.
Девочка придвинулась ко мне ближе и доверительно сообщила:
– Он говорит, что нам надо забыть ее, что она плохая, нас совсем не любит и что скоро у нас будет другая мама.
Она опустила головку и теребила бантики на своей юбочке.
– А ты так не думаешь? Ну, что ваша мама – плохая?
– Нет, я знаю, что она хорошая, и я хочу к ней. Без мамы плохо, мы с Ванькой без нее скучаем…
– А французскому, значит, тебя мама учила?
– Да. А еще она научила меня пазлы собирать. И рисовать, и домик для кукол устраивать. А еще мы ходили с ней гулять, и она нам столько интересного рассказывала!
– А разве с папой вам не так интересно? – как бы удивилась я.
– Не-ет, – недовольно протянула девочка, – папа с нами не занимается. Ему некогда, у него бизнес… Он только кричит на нас. А еще он кричал на маму, я слышала. Я не хочу жить с папой, я к маме хочу, потому что она добрая, а папа нет.
– А почему мама ушла от вас?
– Она не ушла, – Танечка разгладила руками свою юбочку, – ее папа выгнал. Мы с Ванькой видели. Мы в окно смотрели… Он так кричал на нее! А она плакала…
– Жалко, конечно, что с твоей мамой все так получилось, – вздохнула я.
– Ну, ничего, – сказала девочка решительно, –
Я не сдержалась и чуть заметно улыбнулась.
– А ты умеешь хранить секреты? – спросила я Танечку.
– Умею.
– Тогда обещаю тебе, что я поговорю со своей знакомой волшебницей, и она сделает так, что вы с братом снова будете жить со своей мамой. Только… тсс! Никому! Иначе волшебство не сработает…
– А у тебя есть знакомая волшебница? Взаправду? – Глаза у Танечки округлились до размеров ее кулачков. – Тогда я буду немой, как рыба! – заверила меня девочка.
Когда моя машина выехала за ворота на дорогу, я достала мобильник и позвонила Золотовой:
– Марина, ты где?
– Я у Алины дома. Готовлю куриный суп, а то Нечаева здесь, оказывается, только полуфабрикатами питается. Все пельмени да замороженный фаршированный перец… А что?
– Я только что видела твоих детей.
– Как?! Где?!
– Дома, разумеется.
– У тебя дома?
– Марин, ну подумай сама: откуда у меня дома могут оказаться твои дети? Конечно, у них дома, вернее, в доме твоего Корнила.
– Так ты…
– Я устроилась к нему репетитором иностранных языков.
– Корнил решил изучать иностранные языки?
– Да не он! Дети. Я буду учить твоих детей языкам.
До Золотовой, кажется, наконец дошло. Она обрадованно вскрикнула и со скоростью пулемета затараторила в трубку:
– Полина, немедленно расскажи мне, как они там! Как у них дела? Танечка не болеет? А у Ванечки все в порядке? Когда я говорила с ним по телефону в последний раз, он сказал, что упал и разбил коленку…
– Сейчас я заеду к тебе и все расскажу. Будь дома.
Хотя это предупреждение, скорее всего, было лишним. Вряд ли Марину теперь можно было вытащить из дома даже под самым серьезным предлогом. Через двадцать минут она уже открывала мне дверь Алининой квартиры.
– Э-э-э… Гражданка, вы кто? Вы, простите, к кому?
Черт, я же забыла стащить с головы платиновый парик, и Золотова меня не узнала.
– Все в порядке: свои… Ну, что так смотришь? Да я это, я… Полина.
Я наконец сняла парик, убрала его в пакет, и тут только Марина расплылась в улыбке:
– Ха! Полина! А здорово это ты… с такими волосами… Тебе идет! Зачем ты их надела?
– А что, я, по-твоему, должна явиться к твоему бывшему в своем естественном виде? Может, еще объяснить цель моего визита? Неизвестно, как там все обернется… Нельзя, чтобы он знал, кто я…