Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
– Да, отпусти, мне больно.
Его лицо вдруг пошло красными пятнами.
– Не говори мне эту фразу!
– Какую? – не поняла я.
– Мне больно. Не говори так.
– Но почему, если ты делаешь мне больно?
– Потому что меня возбуждает, когда тебе больно, – прошептал он и вдруг впился поцелуем в мои губы
Я хотела его оттолкнуть, но он сам оторвался от меня, оглянулся на дом и выдохнул:
– Не доводи до греха. Иначе не посмотрю, что здесь Анжела и что скоро свадьба. Я хочу, чтобы все было по правилам, но из-за тебя не получается.
Вот как? А в Москве он что-то не очень-то и думал о правилах и традициях. Наверное, это было написано на моем лице. Потому что Амир пояснил:
– Да, в Москве я себе позволил лишка. Признаю. Виноват. Но там я был один. А здесь моя первая жена. А ты вот-вот станешь второй. Поэтому хочу дотянуть до этого "вот-вот", чтобы не оскорбить дом и жену. И тебя тоже. Но я же не железный. Наоборот, очень горячий. А ты… такая сладкая! Поэтому постарайся не возбуждать меня. Иначе я ни на что не посмотрю. Просто не выдержу и наплюю на все. Слушайся меня, не спорь, не перечь и не говори слово "больно". И все будет хорошо.
Господи, да он просто псих! Только садиста может возбудить слово "больно". Внезапно море перестало казаться безмятежным. Я вдруг поняла, что мы здесь совершенно одни. На побережье никого нет. И если он захочет… ну уж нет! Повода не дам. Тем более, он предупредил.
– Хорошо, – как можно спокойнее сказала я.
Почти не дыша, повернулась и сделала всего один шаг, чтобы вернуться в дом.
– Мммм… – вдруг глухо зарычал Амир, схватил меня и прижал к себе. – Ты меня с ума сводишь, – он прижался губами к моей шее. – Не понимаю, что в тебе такого, что у меня всё горит внутри. Аж голова кружится. Хочу заломить твои руки за голову, держать их одной рукой, а второй схватить тебя за горло и вбить в этот песок! Хочу, чтобы ты кричала подо мной до хрипоты. Вот так выглядит полуденный бес из местных сказок. Тихий, скромный, нежный. Он не приходит ночью, как все бесы. Он приходит днем, когда никто о нем не думает. Когда светит солнце и голубое небо кажется таким невинным. Поэтому его никто не боится. Ведь все знают, что бесы выходят только ночью. И их никто не ждёт в полдень. Но полуденный бес приходит тихо, проникает в человека и сжигает изнутри адским пламенем, заставляя совершать ужасные поступки. И никто потом не понимает, как уважаемый человек пошёл против традиций, закона, семьи и самого себя. Он и сам не понимает, как внезапно сошел с ума. Только помнит этот жар в крови, что высушил изнутри, не оставляя ничего. Ты – бес. Полуденный бес! Ты уже в моей крови! – он укусил меня в шею.
Я вскрикнула, потому что он мне сделал очень больно. Но тут же закусила губу, боясь возбудить его еще больше. Господи, откуда этот псих на меня свалился? Неужели мой папа не знал, что он такой чокнутый? Как? Ведь его дочь замужем за Амиром. Неужели никакие слухи не доходили? Обрывки разговоров? Глаза наполнились слезами. Неужели моему папе настолько всё равно?
– Беги отсюда! Быстрее беги! – шепнул Амир и хлопнул меня по попе.
Я помчалась по песку. До калитки было всего шагов десять. Я остановилась, переводя дыхание. Постаралась зайти в сад спокойно, изображая, что ничего не случилось. Но мне это не удалось. Анжела, которая в этот момент ставила на стол больше блюдо с мясом, взглянула на меня, побледнела и поджала губы. Но тут же взяла себя в руки и сказала:
– Марья, садись за стол.
Она даже улыбнулась. Я видела, как тяжело ей это далось. Но привычка взяла верх над чувствами. Горские жены вообще очень сдержанные, когда нужно. Он с детства привыкают терпеть и делать вид что всё в порядке. Сколько раз я видела на семейных торжествах, как муж тихо щипает жену, или, затащив в укромный уголок, хватает ее за волосы и дает пощечину. А потом она выходит с полными слёз глазами и улыбается, изображая, что всё в порядке. И все всё видят. И все всё знают, но молчат.
Я опустила глаза, чтобы не встречаться взглядом с Анжелой, и села за стол. Айболит, чуткий и всё понимающий, спросил меня шёпотом:
– Маша, всё хорошо?
Я кивнула и уткнулась в тарелку.
После ужина Анжела повела нас с Раисой на вторую половину дома. Здесь был отдельный вход со стороны задней части здания. Вторая половина была меньше, чем первая, но здесь были две ванные комнаты, два туалета, большая гостиная на первом этаже и две просторные комнаты наверху. Из одной комнаты был выход на плоскую крышу, где стояла плетеная мебель, горшки с цветами и кадки с пальмами.
Кухни не было. Лишь уголок в гостиной на первом этаже, оснащенный электрической плиткой и чайником на мраморной стойке. Над стойкой висели на медном кронштейне несколько маленьких кастрюлек и две медные джезвы с причудливой арабской чеканкой. Между двумя половинами была дверь на случай, если ночью нужно пройти на кухню в большую половину дома, не выходя в сад.
Большую часть моей комнаты занимала кровать, застеленная леопардовым бельем. Белый комод, белый шкаф и туалетный столик с большим зеркалом дополняли обстановку. Мои чемоданы лежали на кровати.
– Ты еще не разложила вещи? – Раиса заглянула в комнату.
– Я завтра. Устала сильно.
– Ты права. Я тоже пойду в ванную и спать. С ног валюсь, – Раиса зевнула и вышла.
Я открыла чемодан, чтобы достать ночную рубашку и шелковый халатик. И в этот момент в комнату зашла Анжела и плотно закрыла дверь.
– Хочу сразу на берегу решить все вопросы, – она подошла ко мне и я невольно попятилась.
Анджела села на кровать и закинула ногу на ногу. Ярко-розовый халат распахнулся, обнажая смуглые, округлые, очень красивые ноги. Она перекинула копну тяжёлых волос на спину и заявила:
– Не забывай, что ты – вторая жена. Амир мой. И если хочешь спокойно и нормально жить, делай, что велю, и не тяни на себя одеяло. Я в этом доме хозяйка. И я буду всё решать. А твое дело слушаться меня и тогда всё будет хорошо. Раздевайся.
– Что? – не поняла я. – В каком смысле?
– В прямом. Одежду сними. Хочу посмотреть, какое на тебе белье.
– Я не буду этого делать. Нет! Почему я должна показывать тебе свое белье?
Она молча взяла мой чемодан, открыла его и вывалила все вещи на кровать.
– Что ты делаешь? – я попыталась забрать чемодан, но она грубо оттолкнула меня.
– Сиди тихо, глиста в обмороке! – рявкнула она и принялась рыться в моем белье.
Я стояла рядом, не зная, что делать. Это отвратительно! Но не драться же мне с ней!
– Я так и думала! – грозно заявила Анжела, брезгливо зажав двумя пальцами мои белые кружевные трусики.
Она помахала ими в воздухе, взяла из-под туалетного столика мусорную корзину для бумаг и бросила туда трусы.
– Это сразу нет! – решительно заявила она.