Второе азиатское нашествие
Шрифт:
– Не утомляй меня подробностями. А ты молодец! Орденом награжу! Тем самым мы сможем утопить всю китайскую армию одномоментно?
Гражданское лицо слегка побледнело.
– Вот тут есть проблемка. Любые процессы вмешательства в природу чреваты последующими катастрофами. Мы пока не можем смоделировать ситуацию, вернее сказать, в институте вообще не занимались этими вопросами, поэтому необходимо просчитать вероятные последствия удара. Очевидно, будет большая зона затопления, землетрясения, пожары, обвалы, многочисленные техногенные катастрофы…жертвы…
– Неважно, даю три дня на моделирование и ко мне с
Президент сел за письменный стол, удобно откинулся в кресле, крепко зажмурил глаза. Василий задумался, усталость и напряжение многих дней взяли своё. Впервые за неделю он отключился и сладко уснул.
Максим проводил рекогносцировку и ставил задачи командирам рот. За неделю он сумел сколотить батальон, и теперь у него было три почти полнокровных мотострелковых роты, пулеметная рота, минометная батарея, артиллерийская батарея, танковая рота, зенитная батарея, взвод связи, эскадрон казаков, тыловые подразделения. Почти пятьсот штыков! Этих людей он собирал по округе, выставляя каждый день на дорогах заградительные посты: несколько человек прибились, переплыв через реку, несколько солдат прибыли с предписанием из военкомата - оказались добровольцами! Командирами рот теперь у него были кадровые офицеры, а взводами командовали в основном сержанты. Умница и трудяга Шмуклер так и остался начальником штаба.
Противник попытался наладить переправу, но разрушенный мост восстановить обороняющиеся не давали. Беспокоящим огнем они каждый день разгоняли китайских сапёров, едва те появлялись на берегу. Потом китайцы начали строить ниже по течению понтонный мост, но эта их затея с треском провалилась: батальон продолжал вести беспокоящий огонь. Враги каждое утро с восходом солнца появлялись на берегу, входили в воду и упрямо пытались переправиться на различных плавсредствах через реку, как будто не верили, что защитники укрепрайона ещё не разбежались. Они удивлялись, недоумевая, почему эти русские не отступают, как другие.
С раннего утра Максим направлял маневренные группы, конные и на машинах, барражировать по дороге и наблюдать, не попытается ли пехота противника переплыть Селенгу или наладить понтонные мосты где–нибудь ещё. Неделя перестрелок, и враг успокоился или, вернее, как предполагал Озоруев, временно затаился и начал перегруппировку сил.
– Сотник! Сегодня ты прочесываешь берег в сторону Улан–Удэ, — приказал Максим старшему группы приблудившихся к батальону казаков–добровольцев сотнику Семёнову. Бронегруппа выдвигается до Селендума. Дальше не ходить, монголы в тылу наглеть начинают. Откуда они тут взялись? Или решили, как настоящие мародеры, поживиться всем, что плохо лежит, пока мы с китайцами воюем? Любопытно, а где же войска, расквартированные в Наушках и Кяхте? Мосты взорваны, дороги пусты, неужели армейцы ещё до нашего прихода бежали по лесным тропам в сторону Иркутска? Ничего не понимаю! Раньше тут, лет двадцать тому назад, целая армия стояла! Куда все подевались? Хоть бы какую–то связь наладить с нашими…
– Командир, ну ты сказанул — двадцать лет назад. Я в те годы под стол пешком ходил, ты ещё царские времена припомни, — усмехнулся Семёнов, — армию сократили и кастрировали давным- давно! Остались одни рожки да ножки…
К блиндажу подбежал запыхавшийся вестовой.
– Командир!
Озоруев недовольно сморщил нос и выругался.
– Только их мне и не хватало, начальничков!
Сотник прищурил глаз и предложил:
– Господин подполковник! Может, сбить его к чёртовой матери?
Максим погрозил сотнику кулаком.
– Семёнов, брось анархию разводить! Ладно, если генерал разобьется, а пилоты чем перед нами виноваты?
– Точно! — треснул себя нагайкой по лбу сотник. — Про летунов–то я и не подумал.
– Вот так, приходится за вас всех думать! — с укором сказал комбат. — Седлай коней и долой с моих глаз. Из–за тебя и твоих ряженых казачков получим наверняка взбучку.
Семёнов сорвался с места, и через минуту казачий дозор, разделившись на две группы, ускакал.
Максим отдал еще несколько распоряжений, и мобильные подразделения исчезли из района обороны. Среди оставшихся в лагере солдат комбат быстро распределил обязанности: одни занялись хозяйственными делами, другие — инженерными работами. Главное — чтобы начальству на глаза не попадались праздношатающиеся. Начальники этого страсть как не любят! Вскоре в небе появилась черная точка, которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах, и послышался стрекочущий звук. Не прошло и пяти минут, как винтокрылая «стрекоза» зависла над большой поляной позади техники и тут же приземлилась. Борттехник выкинул трап и по нему вместе со свитой на землю спустился тучный генерал в полевой форме. Снизошел…
– Командир батальона Гусиноозерного укрепрайона подполковник Озоруев.
– Вольно, полковник…
– Виноват, товарищ генерал, но я только недавно стал подполковником.
– Сказано тебе: полковник! Приказом министра наступления тебе сегодня присвоено внеочередное звание, и ты назначен командовать, всей бригадой, если соберешь её под свое начало. Вот коробка с наградами особо отличившимся подчиненным! Писарь и порученец, идите в штаб, пусть начштаба продиктует, кого и чем наградить, живо садись и заполняй орденские книжки. На писанину вам пятнадцать минут!
Озоруев кивнул головой Шмуклеру и тот почти бегом повел лейтенанта и миловидную девушку–сержанта к штабному автомобилю.
– Я генерал–полковник Сиволап Всеволод Васильевич! Слыхал о таком? Заместитель начальника Генерального штаба и командующий Восточной Ставкой.
– Никак нет, не слышал!
– Понятно… — раздраженно отозвался генерал. — Не знал — так теперь знаешь. Поздравляю, полковник, со званием и наградами! Указом Президента ты награжден орденом Мужества и орденом «За заслуги перед Отечеством» третьей степени!
– Служу Отечеству!
– И Президенту! Понятно?
Озоруев эту реплику пропустил мимо ушей, а генерал, заметив его показную оппозиционность, недовольно хмыкнул, но всё равно привинтил ордена к гимнастерке.
– Наливай!
– С радостью, да нечего, — развел руками Максим. — Нет никакого фронтового доппайка! Самому обидно!
– Огорчаешь. Ну, тогда выпьем моё, — обиделся генерал–полковник и вынул одну металлическую фляжку из–за пазухи, а другую — из бокового кармана. Затем, словно профессиональный фокусник, извлёк непонятно из каких потаённых мест своего обмундирования плитку шоколада и лимон. — Даю в долг! Угощаю. Коньяк пьёшь?