Второе азиатское нашествие
Шрифт:
Обидчивый вытянулся в струнку и отрапортовал:
– Начальник штаба отдельного авиационного батальона связи и радиотехнического обеспечения майор Черкасец. А это мои подчинённые и солдаты других тыловых частей, да ещё несколько гражданских лиц. Мы взяты в плен при попытке вырваться из окружения.
– Почему не оборонялись?
– Как? Из оружия только у меня и был пистолет! И тот без патронов.
Озоруев поморщился: ему уже надоел весь этот бардак и балаган. Подобное разгильдяйство он уже видел в старом кино о начале Великой Отечественной.
–
Озоруев всматривался в глаза и лица спасенных и размышлял: если хоть один подаст голос протеста, вероятнее всего, загалдят все сразу, и начнется базар. Босые бойцы нервно переминались, стоя в лужах, но никто не рискнул вставить свое слово.
– Тогда запомните! Отныне вы бойцы первой пулеметной роты! Черкасец, назначаю вас командиром роты. Оправдаете доверие — восстановлю в должности! И намотайте себе на ус: каждого, кто посмеет не подчиниться приказу, отдам под трибунал. У меня в обозе особист: он и следователь, и судья, и исполнитель приговора! А теперь по машинам!
Бойцы забрались на БТР и в кузова машин. В тесноте, да не в обиде.
– Гражданские, ко мне! Вы кто?
– Мы беглые из лагеря, политические. Зэка, практически пожизненники! Охрана лагеря смылась, а мы пошли домой. Но, не доходя трех километров до реки, нас взяли в плен: побили, обобрали, вероятно, повели топить…
– Обобрали? Что с вас взять, миллионеры…
– Часы, обувь, бушлаты… — начал перечислять заключенный с внешностью интеллигента в третьем поколении. А другой, седовласый, с едкой усмешкой резко одернул его:
– Ладно тебе, Миша, о часах вспоминать, бес с ними.
Озоруеву показалось, что он где–то их видел. Седовласый уверенно обратился к Максиму:
– Ошибаетесь. Мы, дорогой спаситель, не миллионеры, а бывшие миллиардеры. Вы нас арестуете и вернете в лагерь?
Озоруев присмотрелся к ним и узнал в побитых жизнью немолодых людях, стойких и упрямых политических и экономических сидельцев.
– Как звать?
– Михаил Борисович! — с вызовом заявил чернявый мужчина и поправил очки на переносице.
– Не дрейфить! Я вовсе не собираюсь никого этапировать в лагерь, лучше дам каждому по автомату. Идет, штрафники?
– Идет! — дружно ответили зэки.
Откуда–то сбоку к комбату подскочил Неумывакин и прошипел:
– Беглых надо бы расстрелять! Это государственные преступники! Личные враги ваших президентов!
– А мне плевать! — ухмыльнулся Озоруев. — Тут я царь и Бог! Где Президент и где мы? Он в тылу, а мы на передовой, и тут каждый штык на счету. Вот пусть он лично приезжает разобраться со своими врагами…
Особист сердито засопел.
– Успокойся, Неумывакин. Ты лучше займись поисками настоящих диверсантов!
Вскоре колонна достигла указанного в приказе района обороны.
Заслышав рёв приближающейся техники, тело в шалаше начало шевелиться, а ноги перевернулись пятками вверх. Затем тело стало энергично выползать из укрытия, высоко приподняв тощий зад. Вскоре стало понятно, что это тщедушный солдатик, узкоглазый и широколицый, видимо, из аборигенов. Солдат был ростом едва выше полутора метров. В руках он держал карабин с примкнутым штыком. Солдатик торопливо нахлобучил на голову кепку, подтянул ремень, и пока Озоруев шёл к шалашу, тот успел даже намотать портянки и обуть сапоги. Затем заспанный вояка внезапно поднял ствол карабина, направил его в грудь комбата и подал голос:
– Стой! Назад! Обойди ф право! Или ф лево! Иначе стрелять пуду!
Максим даже обрадовался такому служебному рвению часового. Хоть один солдат несёт службу!
– Эй, бадмаха! Ты ошалел? Не видишь, что перед тобой стоит сам командир батальона?
– Наверное, стой! Однако буду стрелять! Иди назад и будет тебе хорошо, забодай тебя комар!
Черкасец подскочил к Озоруеву и потянул его за рукав назад.
– Товарищ подполковник! Христом–богом прошу вас по–хорошему, не связывайтесь с этим сыном степей! Я их хорошо изучил. Раз говорит, что застрелит — значит застрелит…
Максим покачал головой и хмыкнул. Перспектива околеть в бурято–монгольских степях, пав от руки недотепы–часового, его совершенно не устраивала. А как быть? Вот они — блиндажи и окопы, вот укрытия, а тут какая–то бестолочь под ногами мешается и не подпускает. Что делать?
– Команда для всех — спешиться! Занять оборону, ложись!
Уставшие бойцы, громко матерясь, горохом посыпали с машин на пыльную обочину и упали в придорожную канаву.
– Шмуклер! К пулемету!
Дождавшись, пока Изя занял место у станкового пулемёта и повернул башенку БТР, наведя ствол на военного маломерка, Озоруев возобновил переговоры.
– Боец! Даю тебе десять секунд, чтобы сдаться. Шмуклер, а ну–ка пальни короткой по шалашу!
Шмуклер выпустил очередь из КПВТ, и шалаш рассыпался.
– Командыр! Скажи парол!
– Пароль? Пошел ты на х…! Считаю! Семь, восемь, девять… А ну, руки в гору! Живо! Иначе следующая очередь твоя.
Часовой швырнул карабин себе под ноги и зашагал строевым шагом к комбату, преданно заулыбался и отрапортовал: