Второе открытие Америки
Шрифт:
К югу от озера Дурактумуни мы ночевали в пальмовом лесу. Шел проливной дождь; однако Pothos L., Arum L. и лианы образовали такую густую естественную беседку, что мы укрылись в ней, словно под сводом листвы. Индейцы, расположившиеся на берегу реки, переплели ветви Heliconia L. и других растений из семейства банановых и устроили над гамаками нечто вроде крыши.
Наши костры освещали до высоты 50–60 футов стволы пальм, лианы, отягощенные цветами, и столбы беловатого дыма, поднимавшиеся прямо к небу. Зрелище было великолепное; но для того чтобы им мирно наслаждаться, нужно было бы дышать воздухом, не кишащим насекомыми.
Выше Каньо-Дурактумуни Касикьяре течет
Вырванные с корнем деревья образуют как бы естественные плоты; наполовину погруженные в ил, они представляют большую опасность для пирог. Если бы лодка путешественников, на их несчастье, перевернулась в этом необитаемом месте, то, вероятно, они исчезли бы, не оставив никаких следов крушения, по которым можно было бы установить, где и каким образом они погибли.
На побережье узнали бы лишь, притом очень нескоро, что лодки, вышедшей из Васивы, не видели в миссиях Санта-Барбара и Сан-Фернандо-де-Атабапо, отстоящих за сотню лье оттуда. Ночь 20 мая, последнюю перед окончанием нашего плавания по Касикьяре, мы провели близ места бифуркации Ориноко.
Мы питали некоторую надежду, что нам удастся провести астрономические наблюдения, так как падающие звезды необыкновенной величины были видны сквозь пелену тумана, застилавшую небо. Из этого мы заключили, что слой тумана должен быть очень тонким, потому что метеоров такого рода почти никогда не наблюдали ниже облаков.
Изумившие нас метеоры двигались к северу, следуя друг за другом примерно через одинаковые промежутки времени. Индейцы, не имеющие обыкновения облагораживать словами скачки своего воображения, называют падающие звезды мочой, а росу – слюной звезд. Облака снова сгустились, и мы больше не видели ни метеоров, ни настоящих звезд, которых с нетерпением ждали несколько дней.
Нас предупредили, что в Эсмеральде нас поджидают насекомые, еще «более злые и более прожорливые», чем на том рукаве Ориноко, по которому мы поднимались. Несмотря на такое обещание, мы с удовольствием мечтали о том, что наконец заночуем в обитаемом месте и займемся гербаризацией. Последний лагерь на Касикьяре поколебал наши надежды.
Я осмеливаюсь сообщить о факте, не представляющем большого интереса для читателя, но, по моему мнению, заслуживающем упоминания в путевом дневнике, где описываются все события во время плавания по столь дикой стране. Мы расположились у опушки леса.
Среди ночи индейцы сообщили нам, что они слышали совсем близко рычание ягуара и что оно доносилось с вершин соседних деревьев. Леса здесь настолько густые, что в них водятся почти исключительно те животные, которые лазают по деревьям, как четверорукие, Cercoleptes (кинкажу), виверры и различные роды Felis.
Так как наши костры ярко горели и так как в результате длительной привычки перестаешь (можно сказать систематически) обращать внимание на действительные опасности, то мы придали мало значения крикам ягуаров. Их привлекал запах и лай нашей собаки. Собака (из породы крупных догов) сначала принялась лаять; когда тигр приблизился, она стала выть и спряталась под наши гамаки, как бы ища помощи у людей.
Со времен ночевок на берегах Апуре мы привыкли к таким чередованиям храбрости и страха у нашей молодой, кроткой и очень ласковой собаки. Каково же было наше горе, когда
Может быть, не слыша больше их рычаний, она отошла от костров к берегу, а может быть, мы не слышали стонов собаки, так как спали глубочайшим сном. Жители берегов Ориноко и Магдалены часто уверяли нас, что самые старые ягуары (следовательно, многие годы охотившиеся по ночам) очень хитры и могут утащить животное из лагеря, сжав ему горло, чтобы оно не кричало.
Мы прождали часть утра в надежде, что наша собака заблудилась. Через три дня мы вернулись на тот же берег. Опять слышалось рычание ягуаров, питающих склонность к определенным местам; но все наши поиски оказались тщетными. Дог, который сопровождал нас от Каракаса и столько раз ускользал вплавь от преследования крокодилов, был растерзан в лесу. Я упоминаю об этом случае лишь потому, что он дает некоторое представление о хитрости больших кошек с пятнистой шкурой.
21 мая мы снова вошли в русло Ориноко тремя лье ниже миссии Эсмеральда. Прошел месяц с тех пор, как мы покинули эту реку около устья Гуавьяре. До Ангостуры нам оставалось проплыть еще 750 миль [260] , но уже вниз по течению, и эта мысль придавала нам бодрости.
Спускаясь по течению больших рек, держатся тальвега, середины русла, где мало mosquitos; когда поднимаются против течения, то приходится, чтобы использовать водовороты и противотечения, держаться берега, где из-за близости леса и из-за выброшенных остатков органических веществ скопляются насекомые-долгоножки [261] . Место знаменитой бифуркации Ориноко производит очень внушительное впечатление.
260
По 950 туазов; иначе говоря, 250 морских лье.
261
Орельяна наблюдал то же самое на Амазонке.
На северном берегу поднимаются высокие гранитные горы. Среди них вдали можно различить Марагуаку и Дуиду. На левом берегу Ориноко на запад и на восток от бифуркации гор нет; они появляются лишь напротив устья Таматамы. Там находится скала Гуарако, которая, как говорят, в период дождей время от времени выбрасывает пламя.
В том месте, где Ориноко с юга уже не окаймлен горами и достигает начала долины или, скорее, впадины, понижающейся к Риу-Негру, он разделяется на два рукава. Главная ветвь (река Ларагуа индейцев) продолжает течь к западу-северо-западу, огибая группу гор Парима; рукав, соединяющий Ориноко с Амазонкой, устремляется в равнины, общий уклон которых идет к югу, но отдельные поверхности понижаются в долине Касикьяре к юго-западу, а в бассейне Риу-Негру к юго-востоку.
Это явление, на первый взгляд столь странное, но проверенное мной на месте, заслуживает особого внимания. Оно тем более интересно, что может пролить некоторый свет на тождественные факты, по-видимому установленные во внутренних областях Африки.
Когда поднимаются по дельте Ориноко к Ангостуре и к месту впадения Апуре, слева все время тянется высокая цепь гор Парима. Она не только не образует (как считали некоторые знаменитые географы) порога, разделяющего бассейны Ориноко и Амазонки, а напротив, на ее южном склоне находятся истоки первой из этих рек.