Второе поколение
Шрифт:
— Плачь, Палин, — тихо сказал Рейстлин. — Плачь, как когда-то плакал я, очень давно. Потом ты. поймешь, как понял я, что это бесполезно.
Никто» не услышит, как ты рыдаешь один в ночи.
Палин поднял заплаканное лицо.
— Наконец-то ты понимаешь, — улыбнулся Рейстлин. Он убрал мокрые волосы с лица Палина. — Возьми себя в руки, мальчик. Нам пора идти, пока не пришла Темная Королева. Нам много нужно сделать…
Палин посмотрел на Рейстлина спокойно, хотя тело еще дрожало, а глаза покрывала пелена слез.
— Да, — сказал Палин. — Наконец я понимаю. Кажется, слишком поздно. Но понимаю. И
Встав на ноги, Палин твердо посмотрел на дядю:
— Я закрою Дверь.
— Не будь дураком! — презрительно усмехнулся Рейстлин. — Я не позволю! Знай это!
— Я знаю, — сказал Палин, прерывисто вздохнув, — ты будешь мне мешать…
— Я убью тебя!
— Ты… убьешь меня… — Голос Палина почти не дрогнул. Он повернулся и протянул руку за жезлом, который стоял рядом с креслом Рейстлина. Свет кристалла вспыхнул белым холодным светом, когда он взял жезл.
— Что за чушь! — прошипел Рейстлин, поворачиваясь в кресле. — Зачем умирать, делая этот бесполезный жест? Ибо это будет бесполезно, уверяю тебя, мой дорогой племянник. Я сделаю все, что задумал. Мир будет мой! Ты умрешь — и кто будет знать об этом?
— Ты, — тихо сказал Палин.
Повернувшись спиной к Рейстлину, Палин твердым шагом направился к Двери. Тень стала еще темнее и глубже, так что стена выделялась ужасным контрастом на фоне Бездны. Палин чувствовал теперь, как просачивается из Двери Зло, словно вода сквозь потерпевший крушение корабль. Он думал о том, что Темная Королева может войти в мир. Опять пламя войны пронесется по земле, когда силы Добра поднимутся ей навстречу. Он видел, как умирают отец и мать от руки дяди, как братья падают жертвой дядиной магии. Он видел одетых в чешуйчатые драконьи доспехи скачущих в битву драконов, за которыми следуют ужасные создания, порожденные Тьмой.
Нет! С помощью богов он предотвратит это, если сможет. Но, подняв жезл, Палин беспомощно осознал, что не знает, как закрыть Дверь. Он чувствовал силу жезла, но не мог владеть ею. Рейстлин был прав — глупый, бесполезный жест.
Рейстлин хохотал. Но это был не издевающийся смех. В нем слышались смятение и почти гнев.
— Это неразумно, Палин! Остановись! Не заставляй меня сделать это!
Глубоко вздохнув, Палин попытался сконцентрировать энергию и мысли на жезле. «Закрой Дверь», — прошептал он, заставляя себя думать только об этом, хотя тело трепетало от страха. Это не был страх смерти, он мог сказать себе об этом с гордостью. Он любил жизнь, и никогда так сильно, как сейчас. Но он был способен расстаться с ней без сожаления, хотя мысль о горе, которое доставит его смерть всем близким и друзьям, наполнила сердце болью. Отец и мать узнают, что он сделал. Они поймут, неважно, что сказал дядя.
И они будут бороться с Темной Королевой, как уже было однажды.
«Вам не победить».
Палин сжал жезл вспотевшей рукой. Он не боялся смерти. Он боялся… боли.
«Будет ли это… очень больно… умереть?» Гневно встряхнув головой, Палин обругал себя трусом и направил пристальный взгляд на Дверь. Он должен сконцентрироваться! Выбросить ужас смерти из сознания. Он должен заставить страх служить ему! А не владеть им. Это шанс закрыть Дверь перед дядей… перед…
— Паладайн, помоги мне, — сказал Палин,
— Палин! — захрипел Рейстлин. — Предупреждаю тебя…
Из кончиков пальцев Рейстлина сверкнула молния. Но Палин не отрывал взгляда от жезла. Его сияние стало еще ярче и прекраснее, уничтожив последний страх Палина.
— Паладайн, — прошептал он.
Имя бога милостиво рассеяло звук магического пения, которое раздавалось позади Палина.
Боль была быстрой, внезапной… и сразу закончилась.
Глава 10
Рейстлин стоял один в лаборатории, опираясь на Жезл Магиуса. Свет жезла погас. Верховный маг стоял в темноте такой же густой, как нетронутая пыль, покрывающая пол, оглядывая заклинательные книги, кресло и опущенный тяжелый занавес из пурпурного бархата.
Тишина была почти так же глубока, как и тьма. Рейстлин, затаив дыхание, прислушивался к тишине. Ни одно живое создание не тревожило ее — ни крыса, ни летучая мышь, ни паук; — ибо ни одно живое существо не осмеливалось приблизиться к лаборатории, охраняемой теми, чей дозор будет длиться до скончания мира. Рейстлину показалось, что он слышит один звук — звук оседающей пыли, звук текущего времени…
Устало вздохнув, верховный маг поднял голову, вгляделся в тьму и разорвал многовековое молчание.
— Я сделал то, что ты хотел, — прокричал он. — Ты доволен?
Ответа не было, только мягко перемещалась пыль в вечной ночи.
— Нет, — прошептал Рейстлин. — Ты меня не слышишь. И это так же хорошо, как и справедливо. Ты не подумал, Даламар, что, вызывая мой мираж для своей цели, ты вызовешь и меня! О нет, ученик, — Рейстлин горько улыбнулся, — не гордись собой. Ты хорош, но не настолько. Не твоя магия пробудила меня от долгого сна. Нет, было что-то еще… Он пытался припомнить. — Что я сказал юноше? «Тень в моем сознании»? Да, именно так.
Ах, Даламар, тебе повезло, — верховный маг покачал головой. На секунду темнота осветилась блеском золотистых глаз, горевших внутренним огнем. — Если б он был таким, как я, ты оказался бы в печальном положении, эльф.
Через него я мог бы вернуться. Но как его сострадание и любовь освободили меня из Тьмы, куда я бросил себя сам, так они и связывают меня там по-прежнему.
Свет глаз померк, и тьма вернулась. Рейстлин вздохнул.
— Но все справедливо, — прошептал он. — Я устал, я так устал. Я хочу вернуться к своему сну.
Рейстлин подошел к бархатному занавесу. Положив на него руку, он оглядел лабораторию, которую мог видеть во тьме только в своих памяти и сознании.
— Я лишь хочу, чтобы вы знали, — крикнул Рейстлин, — что я сделал это не для вас, маги! Не для Конклава. Не для своего брата! У меня был еще один долг в жизни, и теперь я его заплатил. Я могу уснуть спокойно.
В темноте Рейстлин не видел жезла, на который опирался. Но это ему было не нужно: он знал каждый изгиб дерева, малейшую неровность на его поверхности. Он любовно поглаживал жезл, тонкие пальцы пробежали по драконьей лапе и по каждой грани холодного, темного кристалла, который держала лапа. Глаза Рейстлина устремились во Тьму, в будущее, которое промелькнуло перед ним светом черной луны.