Второе поколение
Шрифт:
— Он будет велик в Мастерстве, — сказал Рейстлин с тихой гордостью.
— Величайший из всех когда-либо живших. Он принесет честь и славу нашему занятию. Благодаря ему магия будет жить и процветать в мире. — Голос верховного мага стал тише. — Все счастье и радость в моей жизни, Палин, мне дала магия. Для твоей магии я дарю тебе…
Рейстлин прижал гладкое дерево жезла к щеке. Затем словом команды отправил жезл от себя. Жезл исчез, поглощенный бесконечной ночью. Голова Рейстлина устало склонилась, он положил руку на
Глава 11
Палин медленно приходил в сознание. Его первой реакцией был ужас.
Жестокий удар, который сжег и взорвал тело, все-таки не убил! Но Рейстлин не оставит его в живых. Застонав, Палин приподнялся на холодном полу, со страхом ожидая услышать звук магического пения, треск молнии в кончиках тонких пальцев и вновь почувствовать разрывающую, жестокую боль…
Все было тихо… Палин прислушивался, затаив дыхание и дрожа от страха.
Он осторожно открыл глаза. Кругом была такая тьма, что он не видел собственного тела.
— Рейстлин? — прошептал Палин, осторожно поднимая голову с сырого каменного пола. — Дядя?
— Палин! — раздался голос.
Сердце Палина замерло. Он не мог дышать.
— Палин! — закричал голос снова, и в нем были любовь и страдание.
Палин вздохнул с облегчением и, откинувшись на каменный пол, заплакал от радости.
Кто-то тяжело поднимался по ступеням. Факел горел в темноте. Шаги остановились, и факел завибрировал, снова задрожала державшая его рука.
Затем раздался быстрый топот, и факел загорелся над Палином.
— Палин! Сынок! — Палин оказался в руках отца. — Что они сделали с тобой?
— закричал Карамон сдавленным голосом, прижимая сына к сильной груди.
Палин не мог говорить. Он просто слушал звук биения отцовского сердца, вдыхал знакомый запах и позволял рукам отца защищать и оберегать его. Палин посмотрел в его бледное страдающее лицо.
— Ничего, отец, — сказал он, мягко отодвигаясь. — Я в порядке. В самом деле. — Сев, он огляделся в замешательстве. — Но где мы?
— Мы снаружи… этого места, — сказал Карамон. Он отпустил сына, но смотрел на него с сомнением и тревогой.
— Снаружи лаборатории, — прошептал Палин, его взгляд удивленно остановился на закрытой двери и двух белых, лишенных тела глазах.
Палин попытался встать.
— Осторожно! — Карамон снова обнял сына.
— Я же сказал, отец. Все в порядке, — твердо произнес Палин, отклоняя помощь отца. — Что произошло? — Он смотрел на опечатанную дверь лаборатории.
Глаза призрака взглянули на Палина не мигая.
— Ты вошел… туда, — сказал Карамон, нахмурившись. — И… дверь захлопнулась! Я пытался войти внутрь… Даламар пропел какие-то заклинания, но дверь не открывалась. Затем пришло много этих, — он указал на белые глаза, — и больше я ничего не помню. Когда очнулся, я был с Даламаром
— Куда мы сейчас и вернемся, — раздался голос позади них, — если вы окажете любезность разделить со мной завтрак.
— Единственное место, куда мы сейчас пойдем, — это домой, — упрямо произнес Карамон, поворачиваясь к материализовавшемуся Даламару. — И больше никакой магии! — Он свирепо посмотрел на Даламара. — Если понадобится, мы пойдем пешком. Ни мой сын, ни я никогда не вернемся снова ни в одну из этих проклятых башен…
Даламар, не глядя на Карамона, подошел к Палину, который стоял опустив глаза перед волшебником высокого ранга.
Даламар обнял Палина за плечи.
— Квитан, Магиус, — сказал эльф с улыбкой, поцеловав Палина в щеку по эльфскому обычаю.
Палин смотрел на Даламара в смятении. Слова эльфа вертелись в его голове, но он не понимал их смысла. Он говорил немного по-эльфски благодаря другу отца Танису. Но после всего, что случилось, все слова вылетели из памяти. Он судорожно вспоминал, так как Даламар стоял перед ним, усмехаясь.
— Квитан… — повторил Палин, — означает… поздравление.
«Поздравление, Маг…»
Он недоверчиво посмотрел на Даламара.
— Что это значит? — свирепо спросил Карамон эльфа. — Не понимаю…
— Теперь он один из нас, Карамон, — тихо сказал Даламар, взяв Палина за руку и торжественно проведя мимо отца. — Он прошел Испытание.
— Прости, Карамон, что мы заставили тебя вновь пройти через это, — сказал Даламар.
Карамон сидел напротив эльфа за резным столом в роскошно обставленном кабинете. На лице его все еще отражались беспокойство, страх и гнев.
— Но нам всем стало очевидно, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать сыну пройти Испытание.
— Вы смеете меня винить за это? — хрипло спросил Карамон. Он встал, подошел к большому окну и стал смотреть на темную тень Шойкановой Рощи внизу.
— Нет, — сказал Даламар, — мы не винили тебя. И поэтому изобрели этот способ, чтобы тебя обмануть.
Гневно нахмурившись, Карамон повернулся, указывая пальцем на Даламара:
— Ты не имел права! Он слишком молод! Он мог умереть!
— Да, — тихо сказал Даламар. — Но это риск, с которым мы все сталкиваемся. С этим риском сталкиваются и твои старшие сыновья, когда ты отправляешь их на битву.
— Это другое. — Карамон отвернулся, потемнев лицом.
Палин сидел в кресле со стаканом нетронутого вина. Он изумленно осматривался, словно все еще не верил в происшедшее.
— Из-за Рейстлина? — улыбнулся Даламар. — Палин действительно одарен, Карамон, так же как и его дядя. Для него, как и для Рейстлина, возможен лишь один выбор — магия. Но в Палине сильна любовь к семье. Он сделал бы выбор, который разбил бы его сердце.
Карамон склонил голову. Палин поставил вино на стол и подошел к отцу.