Второе пришествие
Шрифт:
— Там деревня, — тоже заметил Герман.
— Может, обойдем ее? — предложила Лилия. — Какая-то она подозрительная. Мне как-то не по себе становится.
— Да, — согласился я. — Так будет даже лучше.
Меня не покидало ощущение, что впереди нас кто-то ждет. Кто-то опасный. Кто-то, с кем лучше не встречаться.
И не успели мы сделать даже нескольких шагов, как из темноты на дорогу вышла маленькая девочка. Правда, я не сразу определил, что это именно девочка. Сначала я даже испугался ее, что было очень даже странно. Ей было около восьми лет.
Я двинулся ей навстречу.
— Спасите мою маму, — неожиданно закричала она. — Пожалуйста, спасите!
Я присел на корточки рядом. Посмотрел ей в лицо. Она даже не плакала, просто таращилась на меня своими огромными глазами и чего-то ждала. В них, как ни странно, не было даже намека на надежду, одно лишь безграничное отчаяние.
— Что случилось. Чем я могу помочь? — осторожно спросил я.
— Спасите мою маму. Пожалуйста! — сказала она, но скорее машинально. Кажется, она была невероятно удивлена тем, что я уделил ей внимание.
— Что случилось с твоей мамой?
— Вы действительно хотите помочь? — растерянно спросила она.
— Да, — ответил я и попытался убрать волосы у нее с лица. Она не сопротивлялась, но почему-то смотрела не на меня, а за меня. Я обернулся.
Лилия и Герман замерли, словно гипсовые скульптуры. Они были напуганы. В их глазах читался страх. Они смотрели на девочку, но почему-то боялись ее. Боялись именно ее, потому что рядом никого, кроме нас четверых, не было. Но их подозрительный ступор почему-то показался мне совершенно неважным.
— Так что же случилось с твоей мамой? — продолжил я, не отступая от девочки.
— Моя мама больна. Ей плохо, ей очень плохо, — она вдруг схватила меня за рукав и потянула за собой.
Я снова обернулся. Герман, кажется начал приходить в себя, он даже попытался двинуться за мной, но медленно, как-то слишком уж медленно. Девочка тянула меня через поле по протоптанной тропинке, ведущей к деревне. Лилия встрепенулась, накричала на мага, затем побежала за мной, но мы с девочкой скрылись за деревьями и они исчезли из виду.
Она привела меня к хижине, наверно, самой разваленной во всей деревне. Это был ее дом, потому что она уверенно забежала вовнутрь и только тут, наконец, отпустила мою руку и скрылась в темноте. Чтобы увидеть хоть что-нибудь, мне потребовалось не только время, но и помощь Эфира. А когда я начал различать объекты, сразу же шагнул вперед, и атмосфера странного дома окутала меня, словно я пробил телом пленку мыльного пузыря. В доме было непереносимо душно, стоял устойчивый запах пота, плесени, гнилья и даже, если мне не показалось, человеческих экскрементов.
Но девочка убежала в комнату. Я, кривя носом, направился за ней.
— Ты всегда так хорошо видишь в темноте? — спросил я,
— Да, всегда, — отозвалась она. — Вот моя мама. Вы ей поможете?
Я подошел к девочке и увидел ее мать, лежащую на куче тряпья, укрытую каким-то заплатанным одеялом с пятнами небрежно оттертой рвоты. Она была сильно измучена, возможно, обезвожена, лицо худое, бледное, глаза впалые, кожа сильно иссушена. Ей, если предположить по возрасту дочери, должно быть всего около тридцати, а выглядела она на все шестьдесят. Из-под одеяла вылезала тонкая, худая рука, за которую держалась девочка, но мать, кажется, даже не чувствовала этого. Я попросил отпустить руку. Пальцы дрожали. Больную трясло.
Память неожиданно всколыхнулась. Воспоминания потекли через разум, словно через сито, отсеивая бесполезную, ненужную информацию и то, что могло пригодиться в лечении, если оно, конечно, еще возможно. Я прикинул возможные симптомы, собрал все доступные сведения: пульс, температуру, частоту ее дыхания и серьезно растерялся. Мне нужен был советчик и информация, больше информации.
— Как тебя зовут? — Я повернулся к девочке, залезшей с ногами на лавку у стены.
— Берта, — отозвалась она, не спуская глаз с маминого лица.
— Так, Берта, сколько твоя мама уже так лежит? Как развивалась болезнь?
— Долго лежит, — отозвалась девочка. — У нее часто болела голова, иногда очень и очень сильно. А половину луны назад она перестала ходить. Я ее поила и кормила, но с вечера мама ничего не ест, не пьет, не говорит. Только лежит и дрожит.
— Так. Подожди минутку, я скоро вернусь.
Хлебнув немного свежего воздуха, я отыскал Германа. Это оказалось несложно. Они с Лилией мялись в центре деревни, возле колодца. Возможно, просто потеряли меня.
— Герман! — позвал я. — Иди сюда.
Маг нехотя последовал за мной.
Мы прошли в комнату. Герман зажал пальцами нос и пробормотал заклинание, призвав небольшой, но довольно яркий огонек, который он повесил над правым плечом.
— Я знаю, что ты хотя бы немного разбираешься в медицине, — бросил я, повторно осматривая больную, желая найти какие-нибудь подсказки к определению болезни.
— Совсем немного, — ответил маг, продолжая зажимать нос. — Я как-то ухаживал за одной студенткой, она медицину изучала, кое-что слышал, запомнил. Но меня однажды на вскрытии вырвало, прямо на покойника… Больше меня на факультет не пускали…
— Первое предположение какое? — перебил его я. — Что за болезнь? Как ее можно вылечить?
— Я не знаю, — пожал плечами он, а затем резко вздрогнул. Я обернулся. Девочка вперила взгляд в мага, и от этого его почему-то охватил ужас.
— Понятно, — решил я, — выйди отсюда. И Берту с собой забери. Я попробую.
— Что попробуешь? — переспросил он, косясь на девочку.
— Берта, — вновь попросил я, — пожалуйста, выйди из комнаты с дядей магом. Мне нужно кое-что проверить.
Она беспрекословно повиновалась. Когда они вышли, я позвал Эфира.