Второе Пришествие
Шрифт:
Получив положительный ответ, они отправились туда; Сара тут же начала орудовать столовыми приборами. Исаак смотрел на нее внимательно, но она и без этого прекрасно понимала, что ему не терпится возобновить диалог. Она пожала плечами и развела руками, как бы давая ему право продолжить.
– Ну, ты, конечно, права, но и тебе самой не интересно?
– Нет. Человек не может быть бессмертен. Иначе... Да ты представь, что все это встанет на поток, после удачных опытов, и каждого умершего сразу будут вновь оживлять, во что это все превратится? Лишь страх смерти является главной мотивацией для свершений. Однажды нас не станет, мир будут менять уже другие, вот мы и пытаемся что-то делать. При бессмертии все сядут на диван.
– Если честно, я об этом не думал. Я думал и о самом опыте, и как мы будем его проводить, а о том, что будет после... как-то нет...
– Да все ученые так! Впадают в эту жажду. Я придумала уже тебе повод! Кушай, кушай, а меня слушай! Скажи, чтобы оживить человека, он должен был умереть, скажем, сто лет назад. И приведи всякие научные выкладки. Что к только что умершим опасно применять этот опыт, потому-то и тому-то. И так далее.
– Это конечно, здраво.
– Посуди сам, любой человек, умерший сто лет назад, разложился. Фараонов оживлять вам никто не даст, да и ты скажи, что именно ровно сто лет, и математически опиши, построй модель.
– Да, наверное, я так и сделаю, Сарочка, - буркнул он не потому что так быстро согласился с супругой, а из желания сосредоточиться на вкусной котлете. Еще в юности, до получения медицинского образования, он выдвинул гипотезу, что качество пищеварения зависит от настроения едока, и есть нужно исключительно с положительным настроем, а не с посторонними мыслями. Когда во время обучения он узнал о том, что это давно установленный научный факт, он слегка расстроился упущенной возможности войти в историю медицины, но с тех пор во время приема пищи избегал разговоров о серьезных проблемах. Поэтому далее Сара и Исаак ели молча. Исаак, в целом не был уж каким-то подкаблучником, но мнение жены всегда ценил, и к нему прислушивался. Вот и сейчас, кушая, он крепко задумался: 'А что дальше, если все получится? К каким опасным последствиям это приведет? Нет, надо продолжать оживлять мышей, исследуя тем самым возможности блокирования болезней, их замедления и заглушения. Но если умер, то не должно быть дороги назад. Ведь она права! Но ведь равно и я хочу! Хочу попытаться! Но что есть это чувство? Идущая с детства неуверенность в себе, попытка всех удивить, обратить на себя внимание. То есть я прикрываюсь желанием помогать людям, а на деле хочу потешить свое самолюбие!'
Через месяц Исаак передал своим 'работодателям' подробно изложенный план. В нем он указал, что для полного успеха реинкарнируемый должен был умереть сто лет назад и при этом хорошо сохраниться, чтобы ученые могли взять много генетического материала. Работодатели читали его аргументы крайне внимательно.
– И где нам такого взять?
– бросил в воздух вопрос Карл.
– Да, придется уговорить его попробовать со свежим, а как иначе, - задумчиво произнес Иван.
– Дело пока не в нашу пользу, но! Я послал недавно тайно к нему в клинику своего человека. И успехи есть, это главное, - резюмировал Людвиг.
– Что мы бы ему ответили, если он спросит нас, зачем? Не испугался ли он?
– вновь задал вопрос Карл.
– Мы же не скажем, что планируем оживлять, и за очень хорошие деньги.
– У кого, у кого - а твоя рожа явно производит одно выражение: прибыль, прибыль и еще тысячу раз прибыль. Да и в зрачках значки доллара... а, нет, показалось, - попытался пошутить Иван.
– Он мог испугаться, подумав, что мы хотим поставить это на поток. Он не глуп, и такая мысль должна была прийти; ведь понятно, что мы не ради науки этим занимаемся, - хмыкнул Людвиг.
– Надо, значит, и сказать, и пообещать, что он будет в доле. Но что если он прав, и это возможнее всего именно с таким, столетним? Он не пишет, что невозможно с нынешними, но первый опыт, как самый сложный, лучше всего именно с таким провести. Ведь мы и сами не знаем, как поведет себя заново рожденный.
Иван
– И не факт, что еще родственники спасибо скажут, - добавил он.
– Конечно, найти такого, у кого родственников нет, не проблема. Но раз он так это доказывает, то, значит, нужно найти такого столетнего, - резюмировал Карл.
– Он прав, первый опыт опасен, и, может, именно с таким человеком его и лучше всего провести, да и более того, учтя уже все пробелы и ошибки, перейти на что-то иное. И не забывайте: он ученый, а не мы. Вот тут приведены математические подсчеты, но для нас они ничто, а он каждый день в лаборатории. Мы не может дать их на проверку какому-нибудь другому ученому.
– Если только сразу после и убить его, - вставил Людвиг. Карл оставил его ремарку без комментариев.
– Значит, так, ты, Людвиг, проверяешь его на честность, а ты Иван, ищешь человека, умершего сто лет назад.
'Вот, как всегда!
– тяжело вздохнул Иван.
– Все сложное свалили на меня, чтобы потом сказать: 'Иван, мы молодцы, а ты оплошал! Самое слабое звено в нашей цепи! Лишнее колесо в телеге!' И вот как с ними бороться?' Он брел, путаясь в этих не то мыслях, не то обидах, как вдруг яркая идея стрельнула Ивану в голову и будто озарила сознание. Он остановился, силясь подумать; показалось, вот-вот и он поймает ее. 'Сто лет, сто лет... Сто лет назад. А что было сто лет назад? Так, стоп, а почему мои были вынуждены эмигрировать из России? Не потому ли, что...' Иван похолодел. Все сошлось уж слишком точно. Но как... И в нем загорелся интерес. 'Хм, а когда я последний раз был в России? Пять лет назад? Вот и повод съездить, да и не за свой счет!'
На следующий день он рассказал о своей догадке Карлу. Поездка Ивану была организована, вернувшись спустя неделю, он подробно пересказал все свои впечатления и передал интересующие фотографии.
– Хорошо, что у них сейчас сменилась власть, теперь его так не охраняют. Думаю, мы сможем выкрасть его, - подвел итоги Карл.
– Я бы не стал так уверенно говорить. Выкрасть, быть может, и вправду несложно, но вот как вывезти? Выезды из города будут закрыты, но если спрятать его где-то на время? Я вот что думаю: может, заручиться поддержкой местных, в том числе его сторонников? Они там есть, я сам, гуляя по Москве, слышал диалог, где два человека вспоминали те времена с ностальгией; значит, найдутся те, кто его ценит, и, если мы объясним им нашу цель, они нам помогут.
– Помочь-то помогут, но в своих интересах, вот в чем дело. Он им нужен как новый лидер, допустим. А нам - тело для эксперимента.
– Смотри, если у них все получилось, значит, получилось и у нас? Представь, мы оживили человека, который активен, выступает: да нас разорвут с предложениями!
– Все не так просто: как бы он до чего не довыступался. Он и при жизни стал легендой, и говорили: 'жил, жив и будет жить'. И именно этот человек вдруг воскресает! Да сразу сложится новый культ! Ему даже и выступать не надо, маши рукой, призывай к действиям. Скажут: 'сам ожил, сам вышел и пошел, строить новый порядок'.
– А нам-то что, нам главное прибыль получить и не попасться на краже. Плюс ко всему, оживив известного человека, наши шансы на конечную прибыль увеличатся. Он вспомнит прошлое, сохранился его генетический материал - кому надо, те поймут.
– Мне не нравится идея с привлечением его сторонников. После операции пусть будет у нас, посмотрим, что с ним будет. Фогельштейн пусть следит за его здоровьем, а там уже и поглядим. Значит, пока мы выезжаем и следим за ситуацией. Готовимся. Соберем специальный грузовик с отсеком, в котором и будем вывозить. Границы. Так, с Белоруссией, может, и просто будет, а с Польшей придется без него, и направить людей, кто вручную перетащит. Польша-Германия, тут проблем быть не должно, а уж Германия-Швейцария тем более.