Второе пришествие
Шрифт:
– Да, - произнес Иисус таким твердым голосом, что никто не осмелился возражать.
– Голосуем. Кто за то, чтобы объявить, что пояс моей матери, это подделка, поднимите руки. Потом проголосуют, кто против.
Иисус сосчитал голосующих за и против.
– На один голос больше в пользу решения - раскрыть правду о реликвии.
– Он на мгновение замолчал.
– Спасибо за то, что поддержали меня.
Введенскому показалось, что последние слова Иисуса прозвучали грустно.
29.
Обычно все визиты Введенского в этот особняк завершались хотя бы кратким разговором с Иисусом. Однако на этот раз после голосования Он куда-то
– Йешуа просил вас поблагодарить за то, что вы приехали. Но сейчас выйти к вам Он не может. Приезжайте в следующий раз, мы будем вас ждать.
Они ехали назад. Введенский был поглощен своими мыслями, и какое-то время почти не обращал внимания на Веру. Он был поражен тем, чему только что стал свидетелем. Такого раскола среди апостолов он увидеть не ожидал. Его не покидало ощущение, что раскололся весь мир. Если даже в этой среде нет единства по таким фундаментальным вопросам, что уж говорить о нас, грешных. Мы все погрязли в разногласиях, и это далеко еще не предел. Даже приблизительно трудно представить, до чего мы в состоянии дойти. Но когда разногласия достигают определенной точки, то это может означать конец всему. Люди не в состоянии совместно существовать, когда теряют всякое согласие друг с другом. В этом случае они обречены на самоуничтожение. Такое в истории случалось ни раз, когда целые цивилизации и общества исчезали с поверхности земли. И будет ужасно, если все снова повторится. К тому же тут особенные обстоятельства, ведь это не просто обычные человеческие существа, это Богочеловек и его самые верные и преданные сподвижники, которые в свое время изменили ход истории. Но, как теперь выясняется, это не сплотило их, разногласия между ними пережили века и даже тысячелетия. И теперь грозятся вылиться наружу. Даже страшно представить, к каким последствиям это потенциально способно привести.
Введенский посмотрел на Веру и обнаружил, что девушка едва не плачет. Такой он видел ее не часто, даже скорей очень редко. Она не позволяла себе таким образом выражать свои эмоции.
– Вера, что произошло?
Она посмотрела на него измученными глазами.
– Ты не догадываешься?
– Нет.
– Они проголосовали за разоблачения реликвии.
– Да, одним голосом больше прошло это решение. И я этому очень рад. Выставление реликвии - это очередной обман церкви. И вызванный им ажиотаж вызывает во мне отвращение.
– Ты только забываешь, кому поручено заниматься шарфом Мадонны.
У Введенского действительно это обстоятельство вылетело из головы, а ведь он знал, что это поручено отцу Веры. Как он мог забыть о таком!
– Забыл, - с раскаянием произнес он.
– Что ты собираешься делать?
– Не представляю.
– В голосе Веры зазвенело отчаяние.
– Для отца - это важное поручение, знак того, что патриарх ему доверяет. Отец хочет выполнить его, как можно лучше.
Введенский знал, что между патриархом и епископом - отцом Веры в свое время возникли какие-то трения. Хотя в чем их суть, Вера то ли не представляла, то ли не хотела рассказывать.
– Скажи, какую позицию занимаешь ты в этом вопросе?
– спросил Введенский.
– Неужели неясно? Я полностью поддерживаю Иисуса.
– Но что ты скажешь тогда отцу?
– Если бы я знала, что сказать.
– Чем тяжелее случай, тем предпочтительней говорить правду, какой бы тяжелой или ужасной она не казалась. Правда, оправдывает все. И в конечном итоге приносит облегчение.
– Но это в конце, Марк. А я сейчас в самом начале. Если я попрошу отца отказаться от этого поручения, он не только не согласится, но между нами разразится грандиозный скандал. Ты же знаешь его характер.
– Знаю, - грустно вздохнул Введенский. Его
– Вера, не представляю, какое ты примешь решение, но ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку при любом развитии событий.
– Спасибо, Марк, даже не знаю, чтобы я без тебя делала. Девушка поцеловала его в щеку.
Введенский почувствовал, как затопила его нежность к ней. Никогда раньше он не слышал из ее уст подобного признания. Она всегда была с его точки зрения излишне гордой, независимой и что особенно огорчала его очень сдержанной в своих проявлениях к нему чувств. Значит, положение для нее действительно очень сложное.
30.
Едва ли не впервые Вера чувствовала, что не знает, как поступить. Причем, это было какое-то глобальное незнание, она перебирала в уме разные варианты, но ни один из них не просто не подходил, они все были словно бы из другой жизни. И кроме вреда ничего не могли принести.
Вера любила отца, но при этом отдавала себе отчет, что он был сложным и не всегда приятным человеком. В молодости ему пророчили большое будущее, он закончил философский факультет МГУ и кое-кто полагал, что его ждет блестящая карьера на этом поприще, возможно даже звание лучшего философа страны. Но буквально через год он сделал крутой вираж, бросил работу и поступил в духовную академию. Затем принял сан и стал рядовым священником. Впрочем, он пробыл им не очень долго, его способности были оценены, и он пошел круто в гору, но уже по другому подъему.
Вера хорошо изучила отца, в нем сочетались немало прямо противоположных качеств. Он был искренне подчас до неистовства верующим, но при этом очень амбициозным человеком. Хотя никогда на эту тему не говорил вслух, но Вера знала, что он давно мечтает стать патриархом, считая, что его способности дают ему полное право претендовать на это место. Но хотя он и входил в узкий круг руководителей церкви, пока ему никак не удавалось подняться так высоко. И особые шансы на это не просматривались. У него хватало недоброжелателей. Многие его считали не столько умным, сколько заносчивым, предпочитающим собственное общество обществу других иерархов. Вера знала это его качество, иногда он сам говорил ей про свое глобальное одиночество. Впрочем, добавлял он неизменно, это вовсе не одиночество обычного человека, так как он всегда с Богом. Одиночество - это когда человек может быть даже очень компанейским, а вот связь со Всевышним у него прервана. И все же ей было известно, что подчас отторженность от других людей вызывает у него тяжелые чувства.
Вера готовилась к разговору, но одновременно ясно осознавала, что не представляет, как с ним говорить. До сих пор они всегда находили общий язык, хотя это не всегда происходило сразу, приходилось иногда возвращаться к теме по несколько раз. Но сейчас все было иначе, она была убеждена, что никаких шансов на взаимопонимание сейчас нет. И все же она не могла отложить их диалог даже на день, времени на это уже не оставалось.
Давно Вера не направлялась к отцу с таким тяжелым сердцем. Она умела различать его настроения и сейчас видела, что он пребывает в хорошем расположении духа, что случалось не так уж часто. И ей ужасно не хотелось портить ему этот настрой.
Увидев дочь, епископ широко улыбнулся. Вере всегда нравилась его улыбка, она делала его строгое лицо сразу добрым и красивым. Она особенно любила его в эти минуты.
– Вера, рад тебя видеть, - приветствовал епископ дочь.
– Что-то ты сегодня необычайно серьезна.
– Разве я не всегда такая?
– Если честно, не всегда. Хотя серьезности тебе хватает. Даже с избытком.
– Мне казалось, что в этом плане я в тебя.
– Возможно. Но это не лучшее, что досталось тебе от меня.