Второе пришествие
Шрифт:
Вера видела, что отец явно смущен, он не ожидал такого напора от дочери.
– Подобные акции укрепляют веру, а не низводят ее до примитивного уровня, - ответил епископ, но в его словах не было привычной для него убежденности. Судя по всему, аргументы дочери произвели на него некоторое впечатление. Вера это почувствовала и решила воспользоваться.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь. Это не более чем привычные слова. Папа, откажись, пусть этот грех берут на себя другие.
– О каком грехе говоришь. Тут нет греха.
– Нет, есть.
– Я обещал патриарху и выполню его поручение наилучшим образом. А нам лучше всего прекратить этот бессмысленный разговор.
– Это самый осмысленный
31.
Народ стекался к храму Христа спасителя. Толпа была столь плотной, что людям приходилось преодолеть небольшое расстояние от метро по времени в несколько раз дольше, чем обычно. Повсюду расположилась полиция, она пыталась регулировать людской поток, но получалось это не совсем удачно. Хотя постепенно ей все же удалось упорядочить эту стихию и построить очередь для входа в собор.
Прошло уже не меньше двух часов после открытия храма для свидания с реликвией, а количество желающих увидеть и прикоснуться с ней не убывало. Иисус вместе с апостолами расположился в стороне и наблюдал за происходящим. Правда, как отметил про себя находящийся с ними Введенский, пришли не все апостолы. Не было ни Павла, ни Петра и еще, как минимум, двух их товарищей. Из этого факта Марк делал вывод, что раскол в их среде не преодолен. Впервые минуты его это сильно огорчило, но затем он стал думать, что это вполне естественное явление. За свою историю церковь многократно раскалывалась от непримиримых противоречий. Так, почему и апостолы должно быть едины. За две тысячи лет накопилось гигантское количество разногласий. Было бы странным, если бы они после того, что произошло за этот долгий период, выступали единым фронтом. Даже тогда он не был абсолютно монолитным, а уж теперь тем более. Да и вообще, единство свидетельствует об отсутствии мысли, о привычке следовать общему направлению. А нет ничего хуже этого. В мире так много разных идей и воззрений, и они так сильно отличаются друг от друга, что было бы странным, если бы не возникали разногласия. Единомыслие же ведет к тому, что весь этот огромный массив остается вне поля человечества, делает его бедней, примитивней. Бог требует от человека развитие на основе многообразия, а не унылого многовекового однообразия.
Введенский быстро взглянул на Иисуса, который с грустным видом продолжал смотреть на скопище людей перед храмом. В этом и состоит Его величие, подумал он, что Иисус сам предлагает отказаться от глубоко укоренившихся догм, которых он вольно или невольно сам же и породил, и начать новый виток живого поиска, в котором готов принять активное участие. И если он, Введенский, и согласен верить в Бога, идти за Ним, то именно за таким Богом, как Иисус, а не таким, каким изображают Его священники. Жертва, которую якобы принес Он, не способна никогда породить ничего созидательного, созидание всегда связано с творчеством и только с ним. А творчество не требует жертвоприношения, оно его убивает. Творчество нуждается в развитии, в постоянном расширении кругозора. Те же люди, которые пришли сюда поклониться реликвии, хотят сузить его до привычного им размера. Они охвачены воодушевлением, энтузиазмом, который не имеет ничего общего с творческим порывом. Это воодушевление и энтузиазм слепого поклонения - типично рабское чувство. И в этом и заключается ужас происходящего, оно направленно именно на его появление и бесконечное воспроизведение в каждом из тех, кто пришел сюда. Потому что тем, кто все это организовал, оно выгодно, позволяет им властвовать над другими.
Введенский вдруг поймал на себя взгляд Иисуса, и ему показалось, что Он прочитал его мысли. Впрочем, подумал Введенский, может быть, Он
– Пойдемте к людям, - проговорил Иисус.
– Мы должны донести до них правду.
Введенскому вдруг захотелось возразить Ему: этим людям правда не нужна, им нужны чувства, которые их воодушевляют, но промолчал. Если Иисус сказал, значит, так и следует поступать, несмотря ни на какие последствия.
Они двинулись с места. Добраться до выстроившихся в очередь, дабы прикоснуться к реликвии в храм было не просто. Во-первых, дорогу им преграждала толпа, во-вторых, туда пропускали после обыска вещей и прохождения через рамку металлоискателя. Поэтому они продвигались медленно. Введенский шел рядом с Иисусом и наблюдал за Ним. Он не проявлял ни малейшего нетерпения, наоборот, был необычайно спокоен.
Наконец они преодолели все кордоны, и подошли к очереди. Введенский с любопытством рассматривал стоящих в ней людей. Его поразило многообразие типов. Тут были представлены практически все: дети, молодежь, люди среднего возраста и пожилые. По виду и манере поведения в одном ряду стояли интеллигенты, рабочие и даже бомжи. При этом все испытывали сильное желание, как можно скорей добраться до желанной цели.
Несколько секунд Иисус внимательно рассматривал этих людей. Затем решительно шагнул вперед.
– Братья!
– громко воззвал он. Внезапно все находящиеся в очереди замолчали и словно по команде повернулись к нему. - Я хочу сказать вам правду. Мне все известно про шарф Богородицы, ради которого вы покинули свои дома, отложила дела и пришли сюда. Я хочу вам сказать, что у девы Марии не было шарфа. Он был изготовлен гораздо позднее. Это не что иное, как настоящий обман. Прошу вас, не поддавайтесь ему, не будьте наивными, не позволяйте, чтобы другие люди, кем бы они ни были, как бы себя не называли, манипулировали вами. Расходитесь, прошу вас, это пойдет вам только на пользу.
Первые секунды речи Иисуса все слушали его молча. Но через какое-то время вдруг раздался ропот, сначала тихий и неясный, затем все более громкий и отчетливый. Люди выражали возмущение и негодование услышанными словами. Послышались выкрики: "Это провокатор", "Пусть немедленно замолчит", "Уходи, иначе будет плохо", "Где полиция, пусть заберет его". Но Иисус не обращал на эти угрозы никакого внимания, продолжая говорить в том же духе.
Внезапно из очереди вышло сразу несколько человек, все здоровые парни и мужчины. Введенский тут же ощутил сильную тревогу, так как вид и намерения этих людей были более чем красноречивыми.
– А ну вали отсюда!
– громко крикнул один из них.
То, что ситуация выходит из-под контроля, осознали не только Введенский, но и остальные спутники Иисуса, они попытались окружить его защитной живой стеной, но он не позволил им это сделать, вырвавшись из окружения. И еще громче закричал:
– Братья мои во Христе, расходитесь. Это страшный грех - потворствовать обману. Еще раз говорю: это не подлинная реликвия, а подделка. Она никому не поможет, у нее нет чудодейственной силой. Я это знаю точно, ведь это я Иисус Христос. Мне ли не знать были ли у моей матери шарф или нет? Поверьте мне, его не было.
– Он богохульник!
– раздалось почти в унисон сразу несколько голосов.
– Кто-нибудь, арестуйте его.
Несколько мужчин бросились к Иисусу, не скрывая своего намерения наказать ему за его поступок. Введенский и апостолы двинулись им наперерез. Завязалась потасовка. Введенский никогда не был драчуном, хотя в детстве несколько раз приходилось драться. Но в отличие от Бурцева, который умел это прекрасно делать, подобными навыками так и не овладел. И сейчас понимал, что ничем хорошим эта потасовка для него не кончится.