Второе пришествие
Шрифт:
– И о нем тоже. Он важный, но не основной персонаж нашего разговора.
– Кто же тогда основной?
– Вам известно, что в Москву приехал епископ Антоний.
Матвей даже приподнялся со стула.
– Нет.
– И не знаете, что он был у вашего отца?
– Не знаю. Впрочем, тут нет ничего удивительного, они старые приятели.
– Я бы сказал: друзья. Очень близкие.
– Возможно, но они давно не виделись.
– Теперь уже виделись.
– Вы в чем-то обвиняете моего отца?
– Пока он ни в чем не виновен. Разве
Чаров выразительно взглянул на Матвея, но тот молчал.
– Но не в этом сейчас дело, - продолжил Чаров.
– Есть гораздо более важные обстоятельства. Епископ Антоний намерен бросить вызов церкви.
– Откуда вам это известно?
– приглушенно спросил Матвей.
– Он сам мне это с радостью объявил.
– Вы были у него?
– Был. У меня есть предположение, что он постарается задействовать в своих планах вашего отца. Помните, Лютера.
– Разумеется.
– Помните, каким образом он обнародовал свои тезисы?
– Вывесил их 31 октября 1517 года на двери Замковой церкви в Виттенберге. Тезисов было девяносто пять.
– Приятно, что вы хорошо знаете церковную историю. У меня возникло ощущение, что и наш лютер поступит точно так же, вывесит свои тезисы на двери церкви. Как вам мое предположение?
– Возможно, вы правы.
– В этом случае было бы очень неплохо знать, на дверях какой церкви они появятся?
– Это трудно определить.
– У меня есть на сей счет предположение.
Несколько мгновений Матвей ошеломленно молчал.
– Вы предполагаете...
– Да, предполагаю. По крайней мере, не могу исключить такой вариант. В этой связи хочу дать вам задание - отправиться к отцу и пожить там какое-то время. Думаю, совсем недолго. События, насколько я понимаю, принимают быстрый оборот.
– Но под каким предлогом поселиться от отца?
– Неужели так сложно придумать. Вы же его сын. Могу вам дать официальный отпуск. Но как только там появится епископ, всю информацию будете немедленно передавать мне. Подчеркиваю: немедленно. Дело огромной важности. Уверен, что ни у вас, ни у меня более важного дела в жизни больше не случится. Вы понимаете?
– Понимаю. Можете, Валериан Всеволодович, на меня положиться.
37.
Патриарх молча слушал Чарова. Он закончил говорить, а патриарх все продолжал молчать. У протоирея было такое ощущение, что он вообще говорить не собирается.
Но он ошибся. Патриарх заговорил. Правда, не сразу, на какое-то время он вообще перестал обращать внимание на своего подчиненного. Он встал, подошел к одному из многих книжных шкафов, что расположились по периметру кабинета, взял книгу, стал читать.
Чаров даже подумал: не стоит ли ему тихо удалиться и не мешать патриарху заниматься своими делами. Когда он ему понадобится, тот его позовет. Но в этот самый момент, когда он уже собрался уходить,
– Как вы думаете, почему одному человеку удалось перевернуть весь мир?
Вопрос застал Чарова врасплох.
– Я как-то не думал, - пробормотал он.
– Человек, который по-настоящему верит в то, что говорит и делает, способен обратить в свою веру миллионы других людей, у которых этой веры и близко нет, чего бы они на сей счет не думали Вот вы верите в свою веру?
– Верю.
– Чаров попытался придать своему голосу максимальную убежденность.
Патриарх усмехнулся, поставил книгу на место и снова занял свое кресло.
– Я знаю епископа Антония, в молодости мы могли даже стать близкими друзьями. Но не стали. Бог не позволил. Он тогда знал, как далеко мы разойдемся. Вы понимаете, о чем я?
– Да, Ваше Святешейство.
– Епископ Антоний при своей внешней мягкости очень твердый и убежденный человек. Если решил, не отступит. Руку на отсечение даю.
– Я тоже так думаю.
– А ведь опасность-то большая. Давно такой опасности не было. Может, со времен раскола. Почему у Лютера получилось?
– Вы только что сами сказали.
Патриарх кивнул головой.
– Сказал, но только половину правды. А другая половина - это когда человек угадывает потребность времени. А потребность времени всегда скрыта от людей, они о ней и не догадываются до того момента, пока кто-то не поведает им об этом. И тогда у всех, как по команде раскрываются глаза. В этом-то и огромная опасность. Заранее неизвестно, кто будет таким человеком, и какие идеи он озвучит. Поэтому церковь всегда боролась с любым инакомыслием. Она - великая ценность, а потому ее следует всегда оберегать от любых покушений. Это наша святая обязанность.
– Полностью с вами согласен, - склонил голову Чаров.
– Любой ценой.
– Как вы думаете, каким будет следующим шагом епископа?
Чаров ответил не задумываясь.
– Отправится к отцу Вениамину. Он ведь тайный его соратник, хотя заверял, что не разделяет его воззрений. Но мы же с вами всегда знали...
– Знали, - согласился патриарх.
– Наши мысли совпадают, я тоже так думаю. Не исключено, что там он все и начнет. Вы должны быть в курсе каждого его шага, каждого движения, каждого его вздоха.
– Именно это и собираюсь делать. Я уже послал к отцу Вениамина его сына Матвея, чтобы он следил за тем, что там происходит. Он нас не подведет, сделает все, что надо.
– Вы поступили очень предусмотрительно. Я еще раз убедился, что не ошибся в вас.
– Служить вам - высшее для меня счастье.
– Не мне, а Господу.
– Да, Господу, - поправил он себя, но мысленно произнес: "Не Господу, а тебе, патриарх. А служим ли мы Господу, об этом только Господь и знает".
– Я хочу, чтобы вы занялись этим делом вплотную. Все остальное может подождать. Докладывайте мне в любое время, даже если я сплю. Есть вещи и ситуации, которые важней отдыха и сна.