Второе пророчество
Шрифт:
Он с интересом прошелся по обширному помещению, не освещенному ни единым лучиком света, хотя потребности в нем отлично видящий в темноте Изгой не испытывал никогда. Он приподнимал простыни и клеенчатые чехлы, укрывающие его многочисленных соседей, и сосредоточенно всматривался в мертвые лица лежащих на прозекторских столах людей. Возле шестого или седьмого по счету трупа он задержался чуть дольше, довольно прищелкнув языком, ибо в этом покойнике Изгой узнал собственноручно убиенного им оборотня Рихарда.
— Больше не оживешь, — безапелляционно констатировал Рейн, скользнув пальцем по красной полосе на месте соединения головы и шеи ликантропа, недавно
В три жевка умяв половину «подмосковного» батона и приличного размера кусок колбасы, Рейн допил еще остававшийся в пакете томатный сок и, подумав, отхлебнул глоток спирта из водруженной в центре стола бутылки. По его телу разливались сила и животворящее тепло, возмещая энергию, затраченную на регенерацию мышц, костей и внутренних органов. Теперь следовало позаботиться о чем-то более насущном. Изгой поднялся с табуретки, бесцеремонно сгребая со стоящего рядом шкафа плитку шоколада и бутылку шампанского, по всей видимости поднесенные санитарам кем-то из благодарных родственников их безмолвных пациентов. Денис Спиридонович продолжал разглядывать Рейна широко распахнутыми, осоловелыми от спиртного и шока глазами, а Митенька все так же невозмутимо потягивал газировку, пребывая в своем обычном состоянии благодушного умиротворения, свойственного лишь идиотам да философам.
— Ты, — Изгой ультимативно хлопнул Пашку по плечу, от чего тот покачнулся и чуть не упал, — веди меня туда, где наши вещи сложены…
— Вы, вы… — бледнея и заикаясь, начал стажер, едва ворочая одеревенелым от ужаса языком, — меня убьете?
— А что, нужно? — саркастично усмехнулся Рейн, наклоняясь к парню и заглядывая в его панически выпученные глаза. — Полагаю, это уже лишнее, ведь вам все равно никто не поверит. Я просто заберу свою собственность и спокойно уйду. Договорились?
Павел поспешно закивал, мелко крестя себе пуп судорожно подрагивающей рукой, но чужак заметил этот облегченный жест и гортанно хохотнул, а затем схватил санитара за шиворот и доходчиво подтолкнул к двери, требуя не тянуть время.
— А если у тебя с дикцией проблемы, — насмешливо посоветовал он, — то почаще заходи в аптеку и спрашивай циклопентапергидрофенантрен… Вот тогда все твое косноязычие как рукой снимет, гарантирую!
Стараясь сдержать брезгливость, Рейн копался в груде рваной одежды, сваленной на полу небольшого подсобного помещения. Он с радостью констатировал — его любимые сапоги и щегольской белый плащ не пострадали ничуть, а вот брюки и залитую засохшей кровью рубашку требуется поменять при первом же удобном случае. Но пока сойдут и эти. Он оделся и разыскал одежду Евы.
— Теперь оружие, драгоценности и личные вещи! — холодно потребовал Изгой, выразительно прищуривая глаза. — Быстро!
Второго намека не потребовалось. Шустро перебирая полусогнутыми от услужливости ногами, Паша привел беловолосого гиганта в комнату, таящую в себе маленький сейф. Здесь складировалась вся доставшаяся моргу добыча.
Рейн извлек из груды неправедно присвоенного нечистыми на руку санитарами добра свой меч, пистолет, документы и пачку денег, а также отцовские золотые часы, фамильный перстень и серьги Евы. Но того, что он искал столь тщательно, здесь не оказалось…
— Мне нужна еще одна вещь. — Рейн демонстративно передернул затвор пистолета. — Самая ценная… — Он не знал, на что именно должна быть похожа та штука, но ощущал ее присутствие всем своим телом.
— Забирайте, ради Христа, — робко проблеял Паша, — все забирайте, только уходите… — Он порылся в сейфе, открывая еще одну внутреннюю дверцу, и протянул Рейну странный предмет, имевший форму золотого египетского жука-скарабея, спина которого была инкрустирована крупным светло-зеленым изумрудом. Изгой бережно принял амулет в подставленную чашечкой ладонь и чуть не выронил его на пол, словно молнией пронзенный идущей от скарабея энергией — странной, но мощной.
«Гнев Аримана! — беззвучно ругнулся он, восхищенно разглядывая реликвию. — Такую вещь мог дать Рихарду лишь кто-то из жрецов бога Митры. Именно она действует на меня, как сонное зелье, лишая скорости и способности сопротивляться. Да это же частица антиматерии, заключенная в драгоценный камень, настоящая «черная дыра», аннигилирующая любое электромагнитное поле. Кажется, он настоящий мерзавец, этот разбудивший меня Следящий! Истинный предатель — не чета мне! Подумать только, жрец отправил меня на поиски чаладаньи и тут же подстраховался, вручив ликантропам то единственное, способное победить меня оружие. Он предусмотрел все, но, к счастью, мне повезло немного больше, чем Рихарду. Откуда же взялось подобное чудо. — Он осторожно повертел скарабея в пальцах, хотя его рука почти онемела от источаемого артефактом холода, — Практически полностью нейтрализует мое силовое поле, парализуя мои нервные окончания. Вероятнее всего, сия вещь имеет неземное происхождение и принесена Ормуздом и Ариманом с их далекой родины. Где же хранилась она столько веков, прошедших мимо нас, — в Египте или в Атлантиде, так и не сумев изменить судьбы великих, но все же павших государств?.. Возможно, она нам еще пригодится…»
— Мне нужен защитный сосуд, — потребовал Рейн, — сильный диэлектрик, для этой вещи…
Павел понимающе кивнул:
— Вот. — Он извлек из соседнего стола маленький стальной ящичек, — контейнер для перевозки трансплантатов. Железо, эбонит, а внутри — латексная подкладка…
Изгой милостиво улыбнулся. Скарабей идеально уместился в контейнер, а закрыв расположенную на крышке ящичка защелку, Рейн уже нисколько не чувствовал губительного воздействия амулета. Он убрал контейнер во внутренний карман плаща и требовательно воззрился на вымотанного впечатлениями стажера:
— И последнее — где находится госпожа Ева?
— Госпожа? — Пашка недоуменно пожал плечами. — А кто она?
— Высокая, темноглазая, светловолосая, — терпеливо описывал Изгой. — Моя благородная чаладанья. Где?..
— Та самая мертвая красавица? О черт! — Павел подпрыгнул и догадливо хлопнул себя по лбу. — Как же я мог забыть?! Пока мы тут прохлаждаемся… страшно подумать, что с ней могли сделать…
— О чем ты? — Рейн непонимающе нахмурился. — Что может с ней случиться?
— Ну… — Павел смущенно кашлянул и, будучи не в силах вымолвить неприличное слово, на пальцах воспроизвел некое омерзительное и скабрезное действие, означающее акт плотской близости между мужчиной и женщиной, правда, при том мало надеясь, что оживший гигант поймет его точно!..