Второе пророчество
Шрифт:
— Хм, — озадачилась я, едва сдерживая смех и совершенно некстати вспоминая разгром в офисе редакции «Тайны Урала», в моем воображении отлично увязывающийся именно с шутливым упоминанием о психическом неблагополучии вышепоименованного самодержца, — немного. В основном всяческие байки и россказни. Его библиотеку принято называть «восьмым чудом света», не включенным в знаменитый список «Семи чудес мира», в который входят висячие сады Семирамиды, Колосс Родосский и так далее… Но если честно, я никогда не верила в ее существование…
— Зря! — сердито перебил меня Калеб. — Очень зря!
Я скептично пожала плечами, неосознанно повторив его недавний жест.
— Ну посудите сами: во времена правления Ивана Грозного книги вообще
— На самом деле все обстояло не так, ты ошибаешься, — мягко упрекнул меня Калеб. — Спасая от уничтожения уникальную библиотеку византийских кесарей, младшая дочь деспота Фомы Софья (Зоя) Палеолог вышла замуж за великого русского князя Ивана Третьего, деда будущего царя Ивана Грозного. В условиях строжайшей тайны и под усиленной охраной Софья вывезла из Константинополя в Москву семьдесят подвод с книгами. Для того чтобы надежно защитить библиотеку, которая получила название «Либерия», а позднее — библиотека Ивана Грозного, книги сложили в каменный склеп в одном из кремлевских соборов, а на железные двери навесили пудовые замки. По свидетельству ученого монаха из Греции Максима Грека, признанного летописца московских царей, в библиотеке имелись глиняные таблички, пергаменты, древнегреческие книги, египетские папирусы и один текст, нанесенный на пластинку из чистого золота, содержащий пророчество огнепоклонника Заратустры. Если верить легендам, в «Либерии» были даже свитки на древнеарамейском языке, подписанные именем Иисуса. Сама библиотека бесследно исчезла в шестидесятых годах шестнадцатого века. Судя по отчетам «Аненербе», попавшим в руки твоего деда, немцы усиленно искали «Либерию» и… нашли!
Я некрасиво разинула рот, отказываясь верить своим ушам:
— Третье пророчество Заратустры досталось немцам?
— Точно! — подтвердил лугару. — Более того, оно находится у них и сейчас, и именно поэтому проклятые ликантропы пошли на сближение с недобитыми нацистами — они мечтают завладеть раритетом, способным подсказать путь к спасению.
— Значит, оборотням нужны я и табличка? — обобщила я.
Старейшина расплылся в довольной улыбке:
— Именно так, девочка моя! И если бы это не выглядело уж совсем неправдоподобным, я бы даже осмелился предположить, что их адский доктор Менгеле не просто стремился создать совершенных воинов, закачивая кровь матери Рейна в вены несчастных подопытных людей, но пытался воссоздать существо, способное воплотить пророчество в жизнь. Видят Творцы — ему это удалось!
— Немцы прочитали пророчество? — с досадой в голосе и обидой на весь мир спросила я.
— Несомненно!
Я чуть ли не до хруста в суставах впилась пальцами в край каменной скамьи:
— Мать Рейна принадлежала к расе лугару и попала в лаборатории «Аненербе»?
— Да, — по лицу Калеба прошла судорога муки, — она приходилась мне дочерью…
— Что? — подпрыгнула я. — Рейн — ваш внук?
Но к моему безмерному удивлению, лугару вдруг судорожно сжал костлявые кулаки и вскинул их в жесте безмерного отчаяния, глумливо грозя равнодушным небесам:
— В первом браке с дворянином-лугару моя дочь Ханна родила твоего отца — Белу. Мы — представители княжеского рода Фаркаш, являемся прямыми потомками Корвинов и поэтому несем вечное бремя ответственности за свой народ и наш город. — Резким движением он распахнул воротник моей куртки, выдергивая наружу кулон в форме Сокола, висящий у меня на шее. — Помни об этом, моя правнучка! Наш родовой знак всегда считался символом свободы и победы! Поэтому я и приложил столько сил к организации твоего спасения, поэтому я и пошел на контакт со Львом Казимировичем. И только одного я не смог предугадать — того, что возлюбленной Белы станет не чистокровная женщина-лугару, а мутантка — жуткое порождение экспериментов доктора Менгеле, да к тому же родная сестра этого выродка Логана! — Тут его запал выдохся, и Калеб рухнул обратно на скамью. — Их любовь выходила за рамки закона, они изначально и сознательно обрекли себя на смерть, но, вопреки всему, возвысились над нашей гордыней и глупостью, дав нам надежду на выживание. Сами того не ведая, они подарили нам тебя! Хотя возможно, именно в этом и состоит замысел Творцов…
— А плевать мне на этих дебильных Создателей! — мстительно сообщила я. — Какие же они Творцы, если вознамерились погубить нашу планету!
— Остерегайся богов, девочка моя, — испуганно взмолился Калеб, — они могут отомстить!
— Человека карают лишь те боги, в которых он верит! — небрежно отмахнулась я.
— Ты не веришь в Митру? — поперхнулся лугару, взирая на меня со смесью осуждения и тревоги. — Ты, воплощенное второе пророчество, носительница наших надежд и чаяний?..
— Я верю в стихийные бедствия, — криво ухмыльнулась я, — и в силу человеческого разума, а посему постараюсь совершить все возможное и невозможное, дабы предотвратить надвигающуюся катастрофу!
— Невозможно спасти всех! — заполошно замахал руками Калеб. — Спаси свой народ, умоляю тебя…
— Всех или никого! — непреклонно заявила я.
— Нет, — лугару внезапно успокоился и заговорил как прежде, безмятежно и тягуче, — как и у всех нас, в твоей груди бьется сердце волка, но отнюдь не человека. А волки не признают сострадания, ими управляют только инстинкты, направленные на выживание их вида.
— Разве? — Я приложила руку к груди и тут же ощутила размеренные ритмичные удары. — Я не хочу становиться бездушной хищницей! Клянусь, при любых условиях и в любых обстоятельствах я всегда останусь человеком — добрым, любящим и милосердным!
— Не зарекайся! — с умилением шепнул Калеб. — Ты горяча, совсем как мой Бела, и прекрасна, как твоя мать Людвига!
«Людвига? — мысленно удивилась я. — Странно, но я почему-то так и не запомнила имени матери… Да, так оно и есть, я ведь его уже слышала, причем — многократно. Где, когда и от кого услышала я его в первый раз? Точно — не от деда…» Не знаю почему, но имя покойной матери вселило в мою душу чувство неясной тревоги.
— Рейн тоже волк, — категорично отчеканила я, — но он не убил меня, а, наоборот, помог мне, защитил…
— Рейн — волк? — презрительно хохотнул Калеб. — О, дорогая, мы ненавидим Изгоя. Я никогда не поверю в то, что Рейнгольд фон Берг — единокровный сын Ханны. Рейн носит фамилию своего человеческого отца — он слишком непохож на нас, но и на людей тоже. Он — зверь. Нутром чую — он мне не родной. А еще он в некотором роде тоже выродок, почище мутанта Логана!
Меня захлестнул гнев.
— Он меня спас! — с нажимом повторила я.
Но Калеб продолжал упрямо качать седой головой:
— Не доверяй Изгою, моя дорогая! Если зверь съел твоего врага, то это еще не значит, что он стал твоим другом!
Признаюсь откровенно, в тот миг мне самой хотелось наброситься на несговорчивого старика и перегрызть ему горло от обиды за Рейна. Воспоминания о проведенной с ним ночи все еще были слишком свежи и болезненны. Я так живо помнила наши ночные поцелуи и объятия, его белое тело, соединившееся с моим, нашу любовь, сделавшую нас единым целым — страдающим и неразделимым. О, как противно мне было слушать всю эту злостную напраслину, возводимую на моего любимого, а поэтому я просто закрыла уши руками и наотрез отказалась внимать доводам своего родственника. Калеб печально усмехнулся и замолчал, он все понял… Увы, если бы я тогда последовала его советам, то скольких бед избежала бы в будущем… Жаль, что мне не хватило благоразумия и опыта. Да и что такое личный жизненный опыт, как не масса ценных знаний о том, каким образом НЕ надо вести себя в ситуациях, которые никогда больше не повторятся?