Второстепенный: Плата
Шрифт:
Корион до причала не шёл – парил. И даже по пути одарил улыбкой стайку филидов, которые при виде их троицы чуть не выронили пипидастры.
– Здравствуйте, дети, – подмигнул им Златовлас.
– Приветствуем, Владыка, мистер Аунфлай, профессор, – хором протянули ученики, провожая их обалдевшими взглядами, и тут же зашептались, едва оказались за спинами: – Быть не может… Владыка и Хов!.. Профессор нормальный… Мне точно не показалось?..
Ди встретил их уже в воде и с лодкой. Корион с облегчением отметил, что выглядит бывший привратник куда лучше. С лица пропала болезненная
– Ты опять? – проворчал Корион, неодобрительно покосившись на ледяную воду и мокрые волосы. – Только что кашлять перестал.
– Да я в полном порядке, правда, – улыбнулся Ди. – Спасибо за беспокойство, профессор.
Мэдог спустился в лодку, и келпи тут же высунулся из воды, подставляя руку для удобства. Из-под весьма условного костюма выглянула знакомая бисерная подвеска.
– Всё равно нужно дома быть, до весны нам хватит и переходников, – наставительно сказал Корион. – Пока мы не можем лечить вас магией, вам нужно быть гораздо осторожнее. Поделки Вадима не панацея.
– Мы осторожны, – возразил Ди. – Детей в озеро не пускаем, все прививки сделали, и в пещерах тепло. Всё, как вы велели, лорд Аунфлай.
– Это замечательно, – рассеянно ответил Мэдог, помогая Владыке устроиться в лодке. – Нам нужно в Сид Трёх Дубов.
Заснеженный Сид Трёх Дубов был прекрасен красотой спящего, укутанного пуховым одеялом ребёнка. Снег переливался в свете луны и фонарей бриллиантовой крошкой и звонко хрустел под ногами. Свет из больницы заливал всю округу, Корион даже рассмотрел в роще теплицы с ульями, в которых спали дриады.
Златовлас на концерт не торопился. Сначала он обошёл половину больницы, заглядывая во все палаты и здороваясь. Если Корион воспринял это философски, подозревая Владыку в желании потянуть время по каким-то причинам, то Мэдог успел известись. От побега лорда останавливала лишь мягкая, но непреклонная хватка Владыки на руке. Наконец, после стука в очередную палату им ответил знакомый голос Альваха:
– Войдите.
Небольшую, как и все в этом крыле, комнатушку большей частью занимала одиночная кровать. Места было немного, даже стул не помещался. Ящики под кроватью, полки на высоких стенах да широкий подоконник в качестве стола – вот и всё. Подоконник привычно занял Альвах с книжкой в руках. На кровати же, подложив под спину подушки, полусидел Мерфин и расчёсывал свои волосы странными, будто бы неуверенными движениями.
Не Мерфин, напомнил себе Корион. Блодвин.
Когда дверь открылась, Блодвин вскинул голову и широко распахнул глаза. Не светло-сиреневые, как раньше, а тёмные, почти фиолетовые.
– Приветствую, Владыка, – медленно выговорил он по-английски и добавил что-то на архаичном валлийском.
Златовлас ответил и отступил, пропустив Мэдога. Мэдог вздохнул, словно приготовился к прыжку в воду, и протянул руку.
– Меня зовут Мэдог Аунфлай. Я владелец сида Фогруф и твой старший брат. Это, – кивок в сторону Кориона, – Корион Хов. Алхимик, профессор и слуга рода.
Златовлас перевёл. Блодвин ответил на рукопожатие и замер, распробовав вкус силы.
– Бедвир, – он расплылся в улыбке. – Ты Бедвир, Мэдог.
– Да, – кивнул Мэдог и медленно опустился на кровать. – Как ты? Что-нибудь болит?
Блодвин сел, цепляясь за руку лорда, и уткнулся ему в плечо.
– Нет. Просто странно пусто, – он прикоснулся к виску и груди. – Здесь. И слабость, словно от истощения. Но с тобой стало лучше. Мне сказали, что мой альтер эго что-то сделал с собой и повредил душу, поэтому пришлось разбудить меня.
– Да. Тебе, должно быть, очень непривычно, – мягко сказал Мэдог. – Другой язык, всё другое… Я бы испугался.
Блодвин весело фыркнул.
- Вчера мы отбивали атаку двух огромных огнедышащих ящеров, и я угодил под пламя. Поверь, очнуться холёным хлюпиком рядом с Владыкой и Судьёй вовсе не страшно. А узнать, что от драконов остались только небольшие ленивцы, а войны с людьми и друидами давно в прошлом, и вовсе – счастье. Что до языка – я его выучу, – перевёл Златовлас. – У нас большой бруиден? У нас есть жёны, дети? Ты научишь меня справляться с этим богатством?
Мэдог хрипло рассмеялся, когда Блодвин дёрнул его за косу. Корион почувствовал себя лишним и с позволения Владыки вышел.
Пропавшая Валенсия всё не давала покоя. Как? Как этой девушке безо всякой магии удалось остаться совершенно незамеченной? Создавалось ощущение, что жила всё это время она вовсе не в Тенбруке, а на берегу Кориона. Но вот только не было в его владениях второго дома, в котором девушка могла бы жить холодной зимой. Плюс он бы сразу узнал, вздумай она приблизиться хоть к одному.
Судя по олимпийскому, совершенно непробиваемому спокойствию Вадима, тот что-то о сестре знал. Знал, но не говорил. Почему? Ведь мальчишка фактически указал на неё как на владелицу гребня. Почему же он всё не говорил, где она скрывается? Не мог справиться со своей ревностью? Валенсия ведь явно не знала о том, что гребень предназначался ей, а если и знала, то не выдала это знание ни жестом, ни словом. Не хотела за него? Вадим всё-таки рассказал ей о больших семьях эльтов? Валенсия всё же посчитала это неприемлемым для себя, несмотря на всё влечение? Но почему же не сказала? Корион бы понял и не настаивал, а гребень подарил бы просто так. Наверное. Всё же Валенсия была слишком простым решением… Но ведь недаром именно близнецы знали мелодию его рода и ту, напоминающую о кострах, степях и древних воинах. Откуда? Ведь Вадим не принадлежал его роду, получалось, что песню жертвоприношения помнила Валенсия. Но и тут опять-таки возникал вопрос. Это эльты при определённых условиях могли вспомнить прошлую жизнь. Люди – нет. Вообще. Совсем.
Разве что Валенсии помог Вадим? Эльт же, наполовину друид…
Но откуда тогда воспоминания у Розы Чембер? Чембер – эльт, она, в отличие от Валенсии, действительно могла помнить. И её кандидатура выглядела гораздо, гораздо убедительнее… Волхов же мог и ошибаться, а мелодия рода… Может быть, он действительно её помнил из прошлой жизни…
Проходивший мимо целитель поздоровался с Корионом. Тот рассеянно ответил и, обнаружив, что встал, направился дальше, к покоям Вадима. Им определённо было нужно поговорить.