Второстепенный: Плата
Шрифт:
Боги сильны жертвами? Я перевела взгляд на бабулю. Она Великая Мать, Мать-Сыра-Земля. Она всех принимает, всем определяет судьбу. Кто-то считает, что это проявление великой любви, но нет. На самом деле у неё так много детей, что в какой-то момент ей стало безразлично. Эльты чтили её всё это время, приносили жертвы, сохраняли порядок, который она выстроила. Поэтому она позволила эльтам войти в сиды и приняла Златовласа как сына. Родные дети о ней так не заботились, как приемные. Пусть не любовь, но расчет. Она могла подсобить им, если бы захотела. Так почему не хотела? Родной ребенок всяко милей?
А бабуля тем временем нахмурилась.
– Дорогой! Мы же договорились!
– Дорогая, а что не так? – иронично отозвался Кайракан. – Ребёнку не впервой, переживёт и вновь расцветёт, лишь взрослее станет. Не так ли ты говорила?
– Я приняла их желания и клятвы, дорогой, – в тон ему отозвалась бабуля. – Так или иначе, говорил мне чужак. Не вмешивайся в мои дела!
Кайракан полюбовался гневно пыхтящей бабулей и выдал:
– Я так люблю, когда ты злишься!
Бабуля фыркнула, откинула на спину тёмную косу и, немного успокоившись, повернулась ко мне.
– Скажу честно, меня печалит эта проблема с чужаками и твой круговорот, – вздохнула она, прислушиваясь к выстрелам. – Да и Яша всё жаждет расплаты за сожжённое древо…
– Бабуленька, милая, любимая, если дело в сожженной яблоне, то я всё сделаю, - взмолилась я.
– Что хочешь сделаю, только пусть они живут!
Бабуля переглянулась с Кайраканом и строго уставилась на меня. Помолчала, чем чуть не довела меня до истерики.
– Так и быть, - промариновав хорошенько, ответила она.
– Посади яблоню и считай, что в расчёте за всё. Я отменю наказание, будет тебе и полная власть, и своя изба. Вернёшься домой, станешь наравне с Владычицей чужаков встречать. Чужакам же больше никаких препятствий не будет. Смогут ужиться все вместе – пусть.
Сладко бабуля говорила и мягко стелила. Никакой неправды я не чувствовала, но… Что же она не договаривала?
– Наказание?
– Так ведь отчего, по-твоему, ты вновь и вновь сюда приходишь? – всплеснула руками бабуля. – Круговорот чужаков – твоих рук дело. Это на твоём коне Илмариона их через реку перевозит. Кто сад мой спалил и тем лишил людей моих плодов, без которых им не услышать правду о колдунах? Кто вместо того, чтобы познакомить их со смертью, из восемнадцати душ выстроил им место в нашей деревне? Тобой всё устроено, потому что ты первым круг опробовал! Так повелось - пока ты дома, тебе и полная власть, и своя изба, и место в саду. Сюда ты спускался изредка, когда на людей хотел посмотреть или семечко принести. А как ты всё спалил, когда Яша друидов против чужаков науськал, так я тебя и наказала - привязала твою душу к гребню и прокляла чужака. Очень уж удачно он всунулся. Что смотришь? Я тоже обиделась!
– А… – боль растеклась по всей левой руке, я откинулась на стену. – А как же… тот… другой мир?
Бабуля пожала плечами и тяжело вздохнула.
– Твоё желание увидеть, как было бы без эльтов. Вот я и отправила тебя к соседям. Думала, посмотришь, оценишь и одумаешься, но твои убеждения только стали крепче и злости прибавилось. Откуда что взялось? Ты же такой хороший ребёнок, мы так ладили…
– Это у меня переходный возраст. Первая любовь и кризис взросления. Меня следует понять и простить, – нервно хихикнула я.
– Посадишь яблоню – за всё рассчитаешься, – повторил Кайракан и подмигнул.
– Будешь равен нам.
Это он типа так намекнул?
– А если нет? Если меня и так всё устраивает?
Бабуля поскучнела. Волх за их спинами перестал оглядываться, сделал мне большие глаза и замотал головой, отчего стал похож на волка, которому в ухо попала вода. Я поморщилась и закашлялась.
– Детка, не дури, – зашептал Ай на ухо.
– Воля твоя, – пожала плечами бабуля. – Только ты учти, что тогда Змей людям ещё больше подсобит. Чужаки больше не в безопасности в холмах, если их всех разом перебить, а потом, когда они заново родятся, разобщить… – она развела руками и мягко улыбнулась, словно извиняясь за слова. – Пора домой, ребёнок, хватит уже. Я соскучилась по тебе и детям.
Домой… Боль мешала думать.
– Мне не надо никакой божественной силы. И избы не надо, ничего не надо! Только… чтобы они жили… Все вместе жили...
– Тогда возвращайся. Ты же теперь осознаёшь, что чужак тебе не пара, – добавила бабуля. – Разница между вами слишком велика. Она изначально была слишком большой – где волшебник, а где жрец.
У меня перехватило дыхание. Бабуля была кругом права. Не пара мы с Корионом – и никогда парой не станем. Между нами была целая пропасть размером с Марианскую впадину.
– Я люблю его!
– Желаешь ему счастья? Оставь его. Забери гребень, развей проклятье, пусть живёт спокойно.
Я попыталась подняться и всхлипнула, когда попытка провалилась. Вокруг умирали и люди, и эльты, дрожала земля, где-то в сердце замка дети поддерживали каменные своды, не давая им рухнуть на головы, командовал Мэдог вместе со своим братом и на стенах стоял Корион вместе с остальными, пытаясь не допустить смертников к замку и закрыть в щиты самых опасных. Я не могла его отпустить. Он шел в связке со всем своим народом, и этот народ стоял на пороге новой войны с людьми. Какое тут спокойствие? Какое счастье? Почему, ну почему до предков никак не доходило?!
Или же… Или же наоборот, они понимали всё даже слишком хорошо? Я же сказала, что сделаю всё, что угодно. Вот мне и выставили условие.
– Я хочу остановить нападение! – упрямо сказала я.
– А потом делайте со мной всё, что угодно!
Кайракан оглянулся на Волха.
– Я же сказала… - начала бабуля, но Волх выступил вперед, взмахнув рукой, чтобы она замолчала.
– Самостоятельно отойти от женской сути ты сможешь только через пять часов. Ты не можешь столько ждать, верно?
– Это же был риторический вопрос?!
Рядом с Волхом присел Овто. Перед глазами качнулся колокольчик, натянутый между рогами люлямы.
– Яблоня привязана к женской сути. Отдашь её – и обретешь могущество мужского обличья, - сказал содяце. – Сможешь вновь почуять дыхание жизни в земле и вмешаться. Но учти, отдашь ты её навсегда со всеми положенными женщине привилегиями.
Навсегда?! Я замерла. Значит, мне не стать женой Кориона. И рожать детей буду тоже не я. Значит, навсегда останусь в его глазах мальчишкой, учеником и младшим братом, не больше… Не хочу так. Не выдержу.