Второстепенный: Торг

Нельсон Ирина

Корион отодвинул бумаги в сторону, превратил ручку в ложку и вынул суп. Пообедать толком он не смог, а поужинать ему вряд ли удастся. Владыка никогда не откладывал дела в долгий ящик. Корион знал – его вызовут сегодня. 

Ему полагалось злиться на Вадима за выпущенного в мир живых духа, за то, что друид мало того, что не прогнал змея туда, откуда тот пришёл, но и не позволил прикончить его. Безумный дух на воле, среди людей, не скованный правилами и рамками мира духов. Его услышит и увидит любой, кому змей захочет показаться. И если человек будет связан с Сопротивлением... Это могло привести к потере всего, чего эльты добивались с таким трудом. Кориону полагалось

быть в ярости. Полагалось. Но почему-то никак не получалось. Наверное, оттого, что Вадим всё-таки сумел сдержать обещание, и при мысли о живом Владыке, о его прощении в животе что-то сладко ёкало, а о том, что сделают с Вадимом после, когда Владыка расплатится, думать было страшно до дрожи в руках. Хоть трижды уникальный специалист, но он поставил под угрозу всех эльтов. И если он не исправит ошибку в ближайшее время, пока змей ничего не успел сделать... Да даже если и исправит...

Эльтам за такое полагался не Альварах и не милосердное развоплощение, а уничтожение. Вадим получил отсрочку лишь потому, что он был самым сильным друидом, единственным, кто мог остановить духа. Жаль. А если Вадим действительно был выходцем его бруидена, то жаль вдвойне. Мальчишка был светлым, чистым. Он искренне старался влиться в их мир.

Но интересы общества всегда превыше интересов отдельной личности. Особенно настолько опасной. Кориону не оставалось ничего другого, как ждать приказа. Без сомнений, убрать Вадима поручат именно ему. Ведь мальчишка был его ответственностью, именно от него получил обещание защиты и помощи, доверял только ему. Никто другой просто не сможет подобраться и сделать всё быстро и безболезненно. Жаль. Очень жаль, что не получится сдержать слово и придётся в третий раз уйти в Альварах. 

Корион поставил на опустевшую тарелку блюдо с фаршированным кальмаром и превратил карандаши в приборы. После обеда он отложит дела Аунфлаев в сторону и напишет деду просьбу ускорить процесс признания Волхова и подыскать им обоим по подходящей женщине, чтобы они успели зачать наследников. Преступник? Пусть. Но кровью истинного целителя с даром друида разбрасываться не следовало.

Глава 14. Испытания и воспоминания

Насколько холодными были проводы в Альварах, настолько оказалось теплым приветствие. Стоило только мне дойти до клуатра, как раздался сигнал окончания урока. Коридоры ожили, наполнились толпой, смехом, разговорами и суетой. Заметили меня, одинокую фигуру у фонтана, сразу же.

– Да это же Волхов! – крикнул кто-то из толпы филидов. – Поверить не могу. Он вернулся!

– Он чист!

Ученики, среди которых были и барды, и филиды, и старшие, и младшие, дружно двинулись на меня. Десятки рук протянулись ко мне, намереваясь обнять и затискать. И все так и сочились силой самого разного вкуса, запаха и тока.

– Качайте его!

Ей-богу, никогда традиционное чествование победителей не вызывало во мне столько ужаса! Я шарахнулась от ребят, споткнулась о бортик фонтана и буквально взлетела на голову Атланта, подпиравшего собой одну из арок. Из глотки вырвался тонкий, абсолютно девчачий визг:

– Не надо!

Ребята озадаченно остановились под статуей, переглянулись и отступили, вспомнив, что прикосновения ко мне чреваты для здоровья, и в первую очередь для моего собственного. Атлант, в ухо которому пришёлся вопль, повернул голову. Гранитная шея издала приятный шорох.

– Чем могу помочь? – любезно спросил он.

Я нервно хихикнула, поняв, что самостоятельно с могучей шеи не слезу.

– Привет, гугл. Поставь меня на землю, пожалуйста!

Сильные руки подхватили меня под мышки, легко оторвали от гладкого тела и аккуратно вернули на травку. Ребята окружили меня, больше не пытаясь, слава всем богам, прикоснуться, и забросали вопросами. Я вздохнула и честно рассказала, что в Альварахе страшно и что вышли мы с профессором в компании с Альвахом и Златовласом. На середине моего монолога раздался знакомый вопль:

– Где? Где он?! Где эта сволочь кучерявая?! Пустите меня, я его сейчас же задушу! – и сквозь толпу пробился Крис в компании своего неизменного рыжего Ленина.

– Привет. Прости, я не успел прочитать твой дневник…

Крис рванулся вперёд, схватил меня в острые, пахнущие грушами объятья и хорошенько потряс.

– Вернулся! Поверить не могу!

Я застонала, вздрогнув. Шибануло меня крепко. Перед глазами вспыхнули звёзды, под веками запекло.

– О, прости, прости! – Крис сразу же отлип и переместил руки на плечи, защищённые футболкой и ветровкой.

Меня торжественно проводили в башню бардов, усадили в кресло, даже подали чай – и всё это на фоне непрекращающихся вопросов. Вопросы были однотипными и, в общем-то, предсказуемыми: всех интересовало возвращение Владыки. Поскольку я понятия не имела, что можно рассказывать, а что нельзя, то все мои ответы свелись к описанию внешности Изначальных. Наконец, ученикам надоело слушать дифирамбы красоте и величию эльфов. Филиды отправились на занятия, а барды – те, у кого было окно, – решили сделать подарок декану.

Я с ними не пошла. Перед глазами и без того плавали цветные круги, в ушах стоял то ли звон, то ли писк аппаратов жизнеобеспечения оттуда, из реальности. Мир становился странно прозрачным и эфемерным. Казалось, ещё чуть-чуть, ещё один выдох – и он расколется на множество осколков и граней. Непослушными руками я залезла в почтальонку и достала пузырёк с лекарствами. Вот стоило только отменить приём – и здравствуйте…

– Не советую, - улыбнулся в бороду Волх, на секунду оторвавшись от своего меча. Улыбнулся, поднялся с кресла у камина и растаял в углу, где из-под гобеленов выступал колодец. Вода звонко капала с перевёрнутого ведра на каменный пол, и в луже сиял ослепительно голубой кусок неба. Капли падали в это небо, отдаваясь в ушах мерным то ли звоном, то ли писком аппаратов. Кругов не было.

На подоконник, взмахнув крыльями, сел крупный чёрный ворон и громко каркнул, глянув на меня лицом Кайракана. Он просочился сквозь оконное стекло, сделал круг по комнате и сел на плечо, пребольно впившись в него когтями. Набежавшие слёзы на мгновение высветили двор с пеструшками, тётю Зою, деловито вычёсывающую овец, и прядущую на крыльце бабулю. Я моргнула – и слёзы стекли по щекам. Вместе с ними из гостиной бардов пропал и двор бабули.

– Тихо капает вода. Не пугайся, это глюки. Так бывает иногда, - философски сообщила я пузырьку с лекарствами и, потерев уставшие глаза, щёлкнула крышечкой.

– Не пей, - потёрся о мою ногу большой бурый медведь. – Это не поможет.

Его когтистая лапа сдвинула голову на спину, и из-под шерсти показались золотистые кудри Овто. Он задумчиво повертел в руках шест с разветвлённым навершием – новой люлямой.

– Я просыпаюсь? – с надеждой спросила я его.

Овто покачал головой.

– У тебя глазные зубы сегодня совсем выросли, - ответил он. – Теперь, чтобы нас увидеть, тебе необязательно засыпать. Достаточно лишь позвать. Но помни: ты видишь – и тебя видят тоже. Моргай, дитя. Ищи своего защитника.