Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять!
Шрифт:
Дальнейшее уложилось в доли секунды. Купюра извлечена из кармана, туземец смотрит на нее, протягивает руку – и в этот момент его слепит яркий блиц фотовспышки – Николь Декуар не устояла перед искушением получить колоритный кадр. Лицо негра исказила яростная гримаса, вырвав деньги из пальцев француза, он, скомкав, швырнул их на землю, и не успели ни Оливье, ни тем более Иван сообразить, что происходит, как в воздухе молнией сверкнул клинок мачете…
Не веря своим глазам, Голицын наблюдал, как на том месте, где только что была голова француза, ударил вверх алый фонтан.
Пронзительно завизжала Николь.
Не в силах оторвать глаз от покатившейся по обочине
Ремень «Калашникова» зацепился за ногу Декуар, и предназначенная убийце длинная очередь ушла в заросли кукурузы. Но и этого оказалось достаточно: негров из Интерахамве словно ветром сдуло с дороги. Вскочив на ноги, Голицын одним прыжком перелетел на переднее сиденье, почти не выжав сцепление, воткнул первую передачу и вдавил в пол педаль газа. Мощный бампер джипа снес утлый шлагбаум, словно спичку.
На следующем посту, встретившемся через какой-то километр, Иван даже не стал притормаживать. Он так точно и не понял, кто именно – правительственные солдаты или боевики Интерахамве – бросился врассыпную, когда джип протаранил их импровизированное дорожное заграждение. Впрочем, кажется, все же это была милиция. Вслед пронесшемуся автомобилю раздалось несколько одиночных выстрелов, но пули прошли где-то в стороне.
– Как вы там? – улучив момент, Голицын оглянулся к француженке. Та сидела, застыв, словно каменное изваяние, с выражением животного ужаса на лице цвета школьного мела. Проведя пальцем вдоль пояса, Иван отстегнул верхнюю часть своего форменного комбинезона и, высвободив руки из рукавов, перебросил получившуюся курточку назад. – Наденьте. Это лучше любого бронежилета – даром что с виду тонкая!
Выполнила ли Николь его распоряжение, он не видел: все внимание вновь пришлось переключить на дорогу.
Уже на самом подъезде к Хабьяримане их встретили плотным автоматным огнем. Снова милиция! Утопив педаль тормоза, Иван резко крутанул руль. Джип развернуло, какое-то время он продолжал двигаться юзом, затем замер. Над ухом неприятно свистнуло. Обливаясь холодным потом, Голицын еще сильнее вывернул руль и дал газу. Едва не выскочив на обочину, джип помчался обратно.
При первой же возможности Иван свернул с главной дороги, и джип затрясся по проселку, отличавшемуся от окружавшего его с обеих сторон кукурузного поля разве что отсутствием стеблей этой самой кукурузы. Пропетляв километра два, дорога нырнула в лес, сузившись так, что ветви росших по ее сторонам акаций почти сплетались над головой, затем вышла к реке (метрах в тридцати от берега из воды торчала дюжина пар огромных ноздрей и маленьких ушек и блестящие круглые спины – это паслись на мелководье бегемоты), какое-то время бежала вдоль берега – и внезапно пропала. Почесав затылок, Голицын развернул автомобиль и медленно поехал обратно. Через десять минут у него возникло подозрение, что поворот обратно в лес он пропустил. Еще через пять минут подозрение переросло в уверенность. Вновь разворот – и через четверть часа уже знакомый тупик на берегу.
– По ходу, мы заблудились, – пробормотал Иван, глуша мотор.
С заднего сиденья Николь что-то чуть слышно проговорила по-французски.
– Что? – переспросил Голицын, оборачиваясь.
– Это из-за меня… – бесцветным голосом произнесла девушка. Ее трясло. – Все из-за меня… Оливье… Да пропади она пропадом, эта журналистика! – и сорвав с шеи ремень фотоаппарата, француженка что было сил запустила камеру в ближайшие кусты. – Все из-за меня…
– Самобичеванием делу не поможешь, – покачал головой Иван. – Скажите лучше, когда вылетает этот ваш самолет?
Прежде чем вопрос дошел до сознания Николь, Голицыну пришлось повторить его еще дважды.
– Точно не знаю… – ответила, наконец, француженка. – Оливье говорил… – голос ее вновь сорвался, но девушка нашла в себе силы продолжить. – Оливье говорил, что время у нас еще есть – по крайней мере до завтрашнего утра… – плечи Декуар снова задрожали.
– До утра? Что ж, могло быть и хуже… – пробубнил себе под нос курсант. – Действительно, время есть… Пойдем пешком! – сообщил он о принятом решении своей спутнице. – Во-первых, проезжие дороги для нас сейчас небезопасны, а во-вторых, честно говоря, я просто не знаю, где теперь ее, дорогу эту, искать. Путь будет нелегким – возьмите с собой только самое необходимое. И наденьте, наконец, куртку, которую я вам дал!
Закивав, Николь принялась натягивать то, что еще недавно было верхней частью форменного комбинезона военно-космических сил Альгера.
– Можно, я все-таки возьму с собой отснятые материалы? – спросила она вдруг. – Хотя бы в память Оливье…
– Берите, – пожал плечами Голицын. – Тащить вам…
Облачившись в камуфлированную куртку, оставшуюся от несчастного француза – она, правда, оказалась Ивану несколько великовата, но другой верхней одежды у него теперь не было – курсант закинул за спину автомат и шагнул к лесу. Николь Декуар с извлеченной из-за заднего сиденья джипа большой спортивной сумкой через плечо двинулась следом.
Несмотря на то, что уже на исходе второго часа пути они вышли на первую дорогу, до самого заката Иван предпочитал держаться гущи зарослей. Идти через них было, конечно же, куда труднее, чем по открытой местности, но зато и шансов нарваться на неприятности здесь было меньше. С наступлением же темноты двигаться чащей леса окончательно сделалось невозможно, и Голицын решил рискнуть.
Риск не оправдался: не прошло и двадцати минут, как они нарвались на отряд Интерахамве.
Боевики ехали на трех пикапах с открытым кузовом. Шум двигателей причудливо исказило эхо, отнеся куда-то далеко в сторону, и беглецы заметили опасность слишком поздно.
Вряд ли милиция искала именно их – скорее, выслеживала скрывающихся от преследований тутси, искавших убежища в лесах и на кукурузных полях. Но пара усталых музунгу показалась боевикам ничуть не менее достойной добычей. Автоматная очередь, правда, слегка остудила их пыл, но несколько не то самых смелых, не то самых глупых, а может быть, просто самых злобных негров ринулись в погоню.
Не разбирая дороги, Иван и Николь мчались через лес. Голицын низко склонил голову и выставил вперед руку, чтобы колючие ветви не так сильно хлестали по лицу. Сумка Декуар, которую девушка несмотря ни на что так и не бросила, постоянно цеплялась за что-то, вынуждая француженку останавливаться. Каждая такая остановка стоила им трех-четырех патронов: короткими очередями Иван надеялся притормозить преследователей.
Внезапно лес закончился, и беглецы оказались на пологом берегу не то озера, не то широкой реки. Не останавливаясь, Голицын продолжал бежать, но когда вода дошла ему уже до колена, его остановил пронзительный крик Николь.
– Что такое? – оглянулся он. Девушка, как вкопанная, застыла на берегу. – Скорее вперед, вплавь!
– Крокодилы! – выдохнула француженка.
Похолодев, Иван обернулся к воде: посреди черной глади горели несколько пар ярко-желтых огоньков: это лунный свет отражался в голодных глазах ближайших родственников вымерших динозавров.