Второй медовый месяц

Троллоп Джоанна

— И где он?

— В саду. Болтает с моей дочерью Розой.

— С нашей дочерью, — уточнила Эди.

Черил направилась к окну, наклонилась и выглянула в сад. Алый атлас натянулся на ее крепком заду.

— Он ничего, — заметила она.

Рассел и Эди переглянулись.

Эди спросила не оборачиваясь:

— Тогда почему же вы его третируете?

— Потому что он едва успел окончить театральную школу. Пусть узнает, почем фунт лиха.

Присев на угол стола, Рассел разглядывал ягодицы Черил.

— А если будущая работа

покажется ему невозможной и неприятной — что в этом хорошего?

Черил обернулась.

— Неприятной? — улыбнулась она. — В самую точку.

— Похоже, вы знаете толк в неприятностях, — заметил Рассел.

Черил подмигнула:

— Еще бы!

— А приятной быть умеете?

— Это скучнее.

— Но уместнее, — возразила Эди, проходя через кухню с ложкой карри на пробу Расселу, — особенно если вместе с другими делаешь общую работу — чем, собственно, и занимаются актеры. Не слишком кисло?

Рассел взял у нее ложку.

— На месте Фредди Касса, — сказал он, — я сразу заявил бы вам, что в два счета найду другую Регину.

Черил рассмеялась.

— Правда?

Рассел отдал ложку Эди:

— Нет. Кислоты и сладости в самый раз. — И он повернулся к Черил: — Правда.

Она отхлебнула из своего бокала, сунув в него нос.

— Вы говорите такое всем актерам, с которыми работаете?

— Всем до единого, — заверил Рассел и сполз со стола. — Им нравится.

— Черил здесь, — с несчастным видом сообщил Ласло Розе.

Поверх одежды Роза натянула один из свитеров Рассела, рукава которого почти закрывали ей пальцы. Судя по отражению в окне кухни, в таком виде она походила на неандертальца — массивное туловище и длинные обезьяньи руки.

— Ты же заранее знал, что она придет.

— Только посмотри, в чем она.

Роза уже заметила.

— Думаю, это она нарочно.

— Недавно на репетиции она мне заявила:

«Целоваться с тобой я буду, только если совсем припрет».

— Могла бы и промолчать.

— Не знаю, что бы я делал, если бы не твоя мать, — признался Ласло.

Роза окинула его взглядом: рослый, выше ее, но худой как жердь, с одухотворенным миловидным лицом из тех, которые не назовешь ни девичьими, ни юношескими. Не в ее вкусе. Она передернула плечами под свитером. Совершенно не ее тип.

— Дело не только в том, что она так добра ко мне, — продолжал Ласло, — просто она знает, что делает, и этим помогает мне вжиться в роль. Понимаешь, о чем я?

— Я же не актриса.

Он метнул в нее быстрый взгляд.

— А чем ты занимаешься? — вежливо спросил он.

Роза отвернулась и небрежно бросила:

— Туристическим бизнесом.

— Судя по голосу, не очень-то по душе тебе эта работа.

— Верно.

— Этим и отличается актерское ремесло — его не выбирают… — Он осекся и виновато добавил: — Тебе ли не знать. У тебя же мать актриса.

Роза снова перевела взгляд на окно кухни. Эди махала рукой, призывая их в дом. Сначала она отправила обоих в сад, чтобы в отсутствие Ласло уговорить Черил смягчиться, а теперь звала обратно. Роза вздохнула.

— С ней все по-другому. Она работала урывками, мы, конечно, знали, чем она занимается, но не придавали этому никакого значения…

Ласло уставился на нее:

— А ты знаешь, какая она талантливая?

Роза ответила ему таким же удивленным взглядом:

— Ну да.

— Знаешь, — сказал он, — похоже, ты даже не догадываешься…

— Она моя мать, — перебила Роза.

Ласло промолчал.

Ступая по сырой траве, Роза направилась к дому.

— Я совсем не то имела в виду…

— Да.

Роза остановилась.

— Я, наверное, выгляжу избалованной… — продолжала она неожиданно для себя.

После длинной паузы за ее спиной в весенних сумерках прозвучал голос Ласло:

— Вообще-то да.

Глава 9

Сидя в вагоне метро и направляясь в Северный Лондон, Мэтью разглядывал попутчиков. Начинался вечер, рабочий день только что завершился, поезд был переполнен — и не только усталыми мужчинами с сумками для ноутбуков и газетами, но и усталыми женщинами, тоже с сумками для ноутбуков, дамскими сумочками и пакетами из супермаркетов. Среди этих женщин попадалось много молодых, напоминающих Мэтью о Рут. На продуманные стрижки, деловые костюмы и общий облик этих девушек никто из мужчин не обращал внимания, а если и обращал, то не больше, чем на другие неизбежные подробности рабочего дня. Мэтью невольно с грустью вспомнил, как Рут старалась следить за каждой мелочью их жизни, настойчиво и неутомимо подправляла, подтягивала и улучшала все, что портило картину, и эта тщательность изумляла его, особенно на первых порах.

Блейз, стол которого стоял за столом Мэтта, однажды признался, что не устает восхищаться нынешними женщинами.

— Мне за ними не угнаться, — с оттенком грусти признался он Мэтью в обеденный перерыв. — Я про девушек. Современных, конечно.

И он добавил, что на время решил забыть о них, чтобы получить свидетельство пилота-любителя. Если Мэтью захочет научиться управлять самолетом, он поможет это устроить, В полете чувствуешь себя так, словно все в твоих руках, и в то же время к тебе никаких претензий, а в отношениях и в бизнесе никогда не удается оправдать чужие ожидания.

— Сейчас я не оправдываю даже собственные, — признался Мэтью.

Блейз оторвал взгляд от экрана.

— Тогда снизь планку, — посоветовал он.

Мэтью поднялся со своего места и указал на него бледной женщине с огромным кофром для профессионального фотоаппарата и гигантской папкой, прижатой к груди.

На Мэтта она едва взглянула.

— Спасибо…

Старушка негритянка, сидящая рядом, в фетровой шляпке и очках в роговой оправе, повернулась к ней: