Второй шанс — 2
Шрифт:
— Трилогию Толкиена читали «Властелин колец»?
— Честно говоря, слышал о ней, но в СССР она. Кажется, ещё не издавалась. А ты что, читал?
— Эм-м… ну так, один знакомый пересказывал, — выпутываюсь я, — а ему рукопись с переводом кто-то ещё давал на время.
— Понятно, — хмыкает Полевой. — Ну так что там с этим Толкиеном?
Вкратце пересказываю суть трилогии, и говорю, что у меня вызревает замысел написать что-то подобное, с эльфами, орками, гномами, драконами и прочей атрибутикой фэнтези, но только главный герой — опять же попаданец из Советского Союза, наш с вами современник.
— Хм, интересно, — говорит Борис Николаевич. — И чем он
Дальше я пересказываю, опять же вкратце, сюжет своего романа «Сирота». Якобы и в этом варианте главный герой не знает своих родителей, воспитывался в детдоме, даже не догадываясь, что его отец — самый могущественный маг Земноводья. Полевой слушает с интересом, да и мама, как я заметил краем глаза, заслушалась, аж рот приоткрыла. Когда я заканчиваю, главред «Юности» качает головой:
— Ну ты и накрутил! И кстати, хоть я все эти сказки с гномами и драконами не очень уважаю, но в твоём варианте, мне кажется, это и взрослые с интересом прочитают.
— Можете не сомневаться, — с довольным видом соглашаюсь я. — «Юность» будут просто сметать с прилавком киосков «Союзпечати».
— Да нас и так сметают, — улыбается Полевой. — Что ж, давай, попробуй, напиши свою… хм… фэнтези, надеюсь, там никакой крамолы не обнаружится.
— Напротив, — заверяю я, — мы с нашим героем если социализм в этом Земноводье и не построим, то уж справедливость точно восстановим.
Глава 6
Как и в прошлый свой приезд в Москву, когда я разносил по издательствам рукописи, у нас в запасе добрых полдня, и я предлагаю маме прогуляться по центру. В общем-то, повторить мой тогдашний путь от редакции «Юности» к Красной площади и окружающим её торговым точкам. Тем более что благодаря выданному авансу деньги у нас имеются, хотя мы и так с собой брали энную сумму в размере примерно ста рублей. Мама не против пройтись, в Москве она последний раз была в 18-летнем возрасте, практически заново знакомится со столицей. Морозец хоть и присутствует, но лёгкий, пальцы в перчатках чувствуют себя достаточно комфортно, думаю, и мамины в шерстяных варежках тоже не мёрзнут.
Проходя мимо «Елисеевского», она непременно хочет зайти. Я пытаюсь отговорить, мол, сосисок мы и в Пензе купим, но она стоит на своём.
— Ладно, пошли, — вздыхаю я, — только не вздумай набирать полные сумки. С моим ребром тяжести таскать не рекомендуется.
Мама тут же встаёт в хвост длинной очереди за финским сервелатом, дают по две палки в одни руки. И это правильно, народу только дай волю — первые десять покупателей сметут весь товар. По меркам моего будущего, где в даже в самом зачуханном магазине можно без проблем купить этот самый сервелат, конечно, стыдоба. Зато у нас крепкий ядерный щит. И медицина с образованием бесплатные. Сейчас же мои провинциальные современники готовы мчаться в Москву за сервелатом, потому что в Пензе, Тамбове или Иркутске такие деликатесы могут получить только ответственные работники в пайках к какому-нибудь празднику. Но счастье-то не в сервелате, возразите вы, и будете совершенно правы. Он — одно из составляющих счастья.
Чувствую, стоять минут двадцать, а то и больше, решил пока пройтись по магазину в надежде, что навстречу мне не попадётся Соколов, который сможет меня узнать и, соответственно, захочет мне задать кое-какие вопросы, которые не успел задать в прошлый раз. В крайнем случае изображу дурачка, мол, чего вы, дяденька, пристали, я вас вообще первый раз вижу.
Мой взгляд упал на «Доску почёта» рядом со служебным
Меньше всего народу у бакалеи с её крупами, макаронами и прочими «остродефицитными» товарами. За прилавком случала дородная тётка, у которой я и поинтересовался со скучающим видом, кивнув в сторону «Доски почёта»:
— Тёть, а чой-то на там вместо портрета вашего директора пустое место?
Она смерила меня полупрезрительным взглядом.
— Много будешь знать — скоро состаришься. Иди, мальчик, не загораживай витрину.
— А вот напишу на вас жалобу Юрию Константиновичу за хамское поведение, — прищурился я злобно, — он вас и выгонит.
— Кто?! Соколов? Да его уже неделю как нет. Хоть обпишись, мелюзга.
— Как так нет? — снова делаю простоватый вид. — Умер что ли?
— Типун тебе на язык… Уволился он! По собственному желанию. Всё, иди отсюда, мешаешь работать.
— Ага, я и смотрю, работы у вас на троих, только и успеваете товар отпускать.
— Я тебе!
Она замахнулась на меня влажной тряпкой, которой, наверное, протирала прилавок, и я предпочёл за лучшее больше тётку не провоцировать. Тем более что главное я уже выведал. Что ж, видно, Соколов всё-таки прислушался к моему совету и решил сменить место работы или вообще отправиться на досрочную пенсию, ему, как фронтовику, наверное, могут такую оформить.
Вернулся к маме, встал рядом, чтобы в случае чего никто не поднял крик, что в последний момент какие-то «левые» люди со стороны неожиданно появляются. После оплаты, чтобы получить товар, пришлось вставать в другую очередь, правда, на этот раз поменьше.
Заглянуть в ГУМ и ЦУМ — святое дело, здесь мама накупила всякой всячины типа колготок, китайских полотенец и рижской косметики. Сумку с покупками я всё же сам потащил, она оказалась не такой уж и тяжёлой. Ходить по музеям маме не хотелось, решили ехать на вокзал. На Комсомольской площади (она же площадь трёх вокзалов) моё внимание привлекли экскурсионные «Икарусы» с тётками-зазывалами, через мегафон предлагавшими совершить увлекательнейшую поездку по Москве с посещением смотровой площадки на Воробьевых горах. Уговорил маму подойти, узнать, что к чему. Оказалось, обзорная экскурсия по Бульварному кольцу с заездом на Воробьёвы горы стоит по рупь двадцать с носа. Длительность экскурсии два с половиной часа.
— Может, прокатимся? — предложил я маме.
— А давай, — легко согласилась она. — Только сначала сумку сдадим в камеру хранения, чего тебе её таскать…
Тронулись минут через тридцать, только когда все места в «Икарусе» были проданы. В основном такими же иногородними, предпочитавшим сидению в залах ожидания расширение собственного кругозора.
Я усадил маму ближе к окну, пусть знакомится с Москвой, сам сел возле прохода. Напротив сидели девица, и чуть дальше у окна пожилая женщина, обе азиатской внешности. Девушка чирикала что-то на своём языке, старушка всё больше кивала. Похожи на казашек, сделал я для себя вывод. По какой надобности судьба привела их в Москву, мне было неинтересно, я приготовился элементарно подремать под голос женщины-экскурсовода.