Второй шанс
Шрифт:
– Максим, ты не мог бы немного задержаться? Всё равно ведь живёшь через дорогу.
– Да пожалуйста, – пожал я плечами. – А зачем? Помочь с мытьём посуды?
Хотел рассмешить, а прозвучало как-то глупо. Но Инга не обиделась:
– Сейчас вы все уйдёте, и мне станет очень одиноко. Хочется хоть ещё немного с кем-то пообщаться, не с взрослыми, они меня не понимают…
Она проводила ребят, и мы вернулись тихой сапой в комнату.
– Знаешь, у меня такое ощущение, что Артём к тебе неравнодушен, – сказал я, когда уселись на раскладном диванчике. – И честно говоря, думал, что
– Артём неизвестно что себе напридумывал, – сказала она, очаровательно надув губки. – Говорит, мы с ним идеальная пара, и что наши родители уже чуть ли не о всём договорились… Глупость какая! Иногда его самоуверенность меня просто бесит… А ловко ты его поставил на место с этой пластинкой.
Она негромко рассмеялась, и в комнате словно бы стало светлее. Чувствуя, что мои гормоны начинают понемногу просыпаться, я быстро перевёл разговор в другое русло.
– Слушай, я так и не понял, а на какой должности в обкоме работает твой отце?
– Какой-то инструктор, – легкомысленно отмахнулась Инга. – Мама говорит, что через год-два папа сможет выбиться в заведующие отделом, а там и до секретаря обкома недалеко.
– А твой дядя? Я так и не понял, где он работает…
– Дядя Серёжа, – усмехнулась Инга, – работает в очень серьёзном ведомстве из трёх букв. Угадаешь?
– МВД?
– Тепло…
– Хм… Неужто Комитет госбезопасности?
– Ага, – снова негромко рассмеялась именинница. – Майор КГБ, ловит шпионов. Только тс-с-с, никому ни слова.
Она сделала страшные глаза, и я изобразил, как-будто застёгиваю молнию на своих губах. А сам думаю, не познакомиться ли с её дядей поближе? Может быть, удастся извлечь из этого какую-то выгоду? Эй, там, наверху, «ловец» или как там тебя, что ты об этом думаешь? Молчишь? Ну и молчи, сами, если что, справимся.
– Могила! – говорю я, и интересуюсь с лёгкой иронией в голосе. – А что, правда шпионов ловит или бумажки перебирает?
– Да я-то откуда знаю, думаешь, он нам о своей работе что-нибудь рассказывает? Папа меня вообще предупреждал, чтобы я лишний не распространялась о своём дяде. Не только о его работе, но и вообще…
– Я тоже никому… Это он тебя правильно предупредил, а ты взяла и проболталась постороннему человеку.
– Тебе что ли? Ха, так ведь поклялся, что будешь молчать!
– В общем-то, не клялся…
– Ты же сказал – могила, а это равносильно клятве. Если проболтаешься – умрёшь!
И снова делает страшные глаза, в глубине которых пляшут бесенята.
– Ну началось… Ты мне ещё про чёрную руку расскажи.
– Ой, я так любила в пионерлагере такие истории слушать! – и с пугающей интонацией нараспев начала произносить. – В чёрной-чёрной комнате стоял чёрный-чёрный стол. На этом чёрном-чёрном столе стоял чёрный-чёрный гроб. Из этого чёрного-чёрного гроба выскакивала чёрная-чёрная рука: «Отдай моё сердце!»
И сама же не выдержала, заливисто расхохоталась. Ну и я следом, мне тоже было ужасно смешно смотреть, как она изображает рассказчицу страшилок.
Мне было с ней так легко, будто бы я знал её уже тысячу лет. Я успел по её просьбе снова исполнить песню, якобы сочинённую к её дню рождения,
Потом мы обсуждали современную музыку, и оказалось, что Инга в ней весьма неплохо разбирается. Впрочем, и в классической тоже, девушка закончила восемь классов музыкальной школы по классу фортепиано.
– Жаль, я тебя раньше не встретил, – говорю, – а то бы ты в моём ансамбле стала клавишницей.
Следующие минут пятнадцать пришлось рассказывать про наш ансамбль, о котором я до этого из скромности не упоминал. И о сегодняшнем выступлении тоже, добавив, что, возможно, отрывок из него покажут завтра по единственному местному телеканалу. Вот только я не догадался уточнить, в рамках какой программы. Заодно говорю, что рад буду видеть её на одной из наших репетиций, познакомлю с нашим творчеством. Инга с радостью принимает приглашение.
Домой я ушел лишь в 11-м часу вечера, когда за дверью уже раздавалось деликатное покашливание Нины Андреевны. К тому же скоро уже нужно было идти встречать маму, я продолжал делать это с неизменной периодичностью. В прошлой жизни ни разу не случилось, чтобы по пути длимой в такое позднее время мама попала в неприятности, тем более что идти от типографии до дома два квартала. Но кто его знает, как всё изменится с моим появлением в этом времени… У Брэдбери достаточно оказалось раздавить ископаемую бабочку, чтобы изменить будущее, а я тут уже успел сделать гораздо больше. Хотя, признаюсь, бабочку пока не раздавил. Зато спас от гибели девчонку, с которой мне было так хорошо и легко.
На прощание Инга написала мне номер своего домашнего телефона. А я приглашаю её завтра утром сходить в «Родину», где идёт комедия «Четыре мушкетёра» с участием комик-группы «Шарло». Утром, потому что первый сеанс в 10 часов, а после него я планировал угостить девушку мороженым в «Снежке», проводить до дома и только после этого прогуляться к её деду.
Она говорит, что уже видела этот фильм, но с удовольствием сходит ещё раз. Я тоже видел в дикой юности, и тоже с удовольствием снова его посмотрю спустя столько лет, особенно в компании столь прекрасного создания. Эх, старый ловелас… Но что делать, приходится поведением соответствовать своему внешнему виду, не я, в конце концов, всё это затеял с переносом сознания. Хе-хе – как любил вставлять чуть ли не в каждом абзаце своих книг мой хороший знакомый, писатель-попаданщик из Саратова.
Последним квартиру покинули Сергей Борисович с супругой и Козырев-старший. Борис Никанорыч наотрез отказался остаться ночевать у старшего сына, заявив, что спать может только на своей продавленной лежанке. Жил старик после смерти жены бобылём в старом доме на острове Пески, представлявшем собой частный сектор посреди Суры. С одним берегом остров соединялся старым мостом, по краям украшенным столбами – в народе его называли «питерским». Видимо, по аналогии с ленинградскими мостами, также украшенными колоннами, однако не в пример величественнее пензенских. На другой берег вёл понтонный пешеходный мост на железных бочках, который функционировал с мая по сентябрь, и сейчас уже был разобран.