Вторжение на Землю
Шрифт:
– Не совсем с вами согласен. Сама керамика холодная. А вот вода прям-таки сразу не закипит, и лёд легко не будет сублимировать. Тут важна площадь открытой поверхности, а если лёд будет прослойкой, то и испаряться практически не будет.
– Мгновенно закипит, – отреагировал бортинженер. – Потом мельчайшие капельки пара превратятся в маленькие-маленькие льдинки, а они достаточно быстро сублимируются в молекулярный газ. А если лёд будет прослойкой, то его отстрелит тонким слоем сублимационного пара внутри.
– Хватит, – остановил спор Петров. – Вода в космосе не работает. Идём дальше. Какие ещё есть идеи?
– Можно использовать эффект лизания языком железки в мороз, –
– Отлично, Иван Борисович! – воскликнул обрадованный Петров, сразу уловивший суть идеи. – Единственное, что глицерин и машинное масло при такой температуре замёрзнут, я уверен, а вот не будут ли они после этого сублимироваться в вакууме?
– Чрезвычайно долго. Для высокого вакуума используются так называемые диффузионные насосы с фтормаслом, но и там оно испаряется хорошо только градусах при ста Цельсия. А на холоде – нет. Но у него адгезия к керамике маловата. Глицерин – лучше. Он если и будет испаряться при температуре ниже минус тридцати, то месяц или дольше.
– Тогда глицерин и возьмём. Вы поможете воплотить эту идею в металл?
– Не вопрос!
Закончив сборку взрывной сети и доставив конец магистрального провода в соседний отсек к электровзрывной машинке, Самандросов прихватил ящик взрывчатки и полетел в ближний к входным воротам конец подготовленного к взрыву эллинга, где сформировалась огромная куча уже раздробленных обломков транспортного бота и перегородок. Вращение корабля-матки было слишком медленным, чтобы создать заметную силу тяжести, но центробежной силы оказалось вполне достаточно для того, чтобы хаотично летающие по эллингу обломки постепенно собрались у самых створок ворот. Когда-то эти створки могли скользить по направляющим в стороны, полностью открывая входной проём, но сейчас, после их удаления, держались на честном слове и должны были после взрыва вылететь наружу, предварительно расколовшись на небольшие фрагменты.
Сейчас Самандросов развешивал на «дороге», протянутой в нескольких метрах от входных ворот, двухкилограммовые пачки взрывчатки и соединял их детонирующим шнуром. Опустошив один ящик, он полетел за следующим.
Известно, что в вакууме взрывная волна не распространяется. А вот ударные газы разлетаются очень даже неплохо. Каждый килограмм скального аммонита номер один образует при взрыве почти кубометр газов. Если точнее – восемьсот тридцать литров. При земном атмосферном давлении. Трёх ящиков взрывчатки должно было хватить, для того чтобы мгновенно выбросить в космос весь мусор, который скопился в эллинге за время демонтажных работ. И не просто выбросить, а ещё и придать ему некоторое ускорение.
Подсоединив второй магистральный провод к проводам электродетонатора патрона-боевика, Самандросов заскользил по «дороге», протянутой к соседнему отсеку. Потом вернулся в подготовленный к взрыву эллинг ещё раз, чтобы убрать освещение.
Расположившись в соседнем отсеке прямо на ящиках с взрывчаткой, он подсоединил магистральные провода к электровзрывной машинке и доложил командиру экипажа о готовности
Команду на взрыв Самандросов получил, когда корабль-матка проходил перигей, находясь на минимальном расстоянии от Земли, и был обращён взрываемым эллингом в сторону, противоположную направлению полёта. Таким образом осколки оставались за условной кормой и приобретали тормозящий импульс.
Сильнее всего тормозились осколки оболочки. Шпуры были просверлены в виде обратного вруба – их концы раздвигались в стороны по мере удаления от устьев. Это позволяло взрывчатке не просто раздробить фрагмент оболочки на мелкие куски, но и метнуть их наружу в пределах определённого сектора. Эти обломки могли войти в плотные слои атмосферы уже на следующем витке. С небольшим отставанием следом за ними летели осколки створок ворот, а весь остальной мусор замыкал вновь сформированный метеорный рой. Этим осколкам предстояло покрутиться по эллиптической орбите ещё много витков, медленно тормозясь в разреженном воздухе, и только потом коротко вспыхнуть, расцвечивая ночное небо Земли причудливым фейерверком.
Для корабля-матки ускоряющий импульс взрыва был почти не чувствителен, лишь в малой степени способствуя отсрочке падения. Но пол под ногами дрогнул вполне ощутимо. Самандросов дождался, пока эллинг покинут, рикошетируя от стен, последние обломки, и лишь после этого заглянул внутрь, чтобы убедиться, насколько чисто сработал. Солнечный свет вливался в эллинг через прямоугольный входной проём, освещая лишь небольшой участок огромного помещения, большая часть которого оставалась в тени. Установив два прожектора, Самандросов дождался американцев, входящих в следующую смену, и вместе с ними произвёл разметку потолочной плиты. Там всё было просто – вертикальные шпуры с шагом метр на метр. Шпуры каждого следующего ряда сдвигаются на полметра в сторону для образования шахматного порядка. Потом Кочетков раскидает их по замедлениям и послойно отпалит на свободную поверхность.
Теперь Самандросову можно было возвращаться на «Орёл», временно превращённый в базу комплексной бригады демонтажников, почистить от пыли и снять надоевший скафандр, совместить ужин и беседу с завтракающим Кочетковым, после чего, наконец, пристегнуться к вожделенному спальному месту. И увидеть во сне Землю.
На Земле тоже вовсю кипела работа. Космодромы работали с полной загрузкой, направляя на орбиту взрывчатку, кислород, алмазные коронки, сжатый воздух для продувки, радиоизотопные источники энергии, солнечные батареи, кабели, топливо, продукты питания и множество необходимых на орбите мелочей.
К Большой Тройке почти сразу плотно подключилась Франция, окончательно порвавшая с ЕС. Ракеты «Ариан-6», стартующие с космодрома Куру во Французской Гвиане, таскали на орбиту разгонные блоки для перевода на стабильную орбиту крупных фрагментов, отделяемых от корабля-матки. Для участия в монтаже и обслуживании этих блоков Франция делегировала своего астронавта. Бортинженер Тома Готье Песке, имеющий солидный опыт работ в открытом космосе, проходил переподготовку в Звёздном городке и вскоре должен был отправиться на корабль-матку. Сорокасемилетний уроженец Руана был ценным приобретением для реализующегося проекта не только благодаря своему опыту и великолепной физической форме, но и тем, что, свободно разговаривая на русском и английском языках, мог вполне уверенно объясняться на мандаринском.