Вторжение в Ойкумену
Шрифт:
— Паренёк, паренёк, ты как, в порядке? — к Анджею подбежал какой-то рыжий здоровяк.
Качмареку показалось, что помнит солдата, и тот был в отряде гренадеров, но он солдат оказался в пехоте?
— Живой, — выдохнул Анджей, хотя боль была дикой, в глазах всё мутилось.
Да, точно! Он гренадер, а не пехотинец. И он спас его, когда после битвы при Лутулентии он с гренадерами преследовал бежавших нейстрийцев, и они нарвались на засаду, организованную при участии Луи Кавелье, стремившегося выиграть время для остальной армии.
— Ну что живой, то хорошо, —
Качмарек попытался ощупать лицо, но получил ощутимый удар по рукам.
— Даже не вздумай! — проговорил гренадер. — Сейчас в лазарет отправим, а там уж…
Анджею было интересно, что же случилось с его лицом, но он не успел ничего сделать или сказать, как тело снова пронзила боль, и он поплыл, теряя сознание и уже не видел и не слышал, как рядом с ним остановился конь генерала Лисовского.
— Живой? — спросил тот, поглядывая на одного из своих бойцов.
— Отож! — отозвался здоровый пехотинец. — Только без сознания.
— В лазарет! — коротко приказал командир всех магов Склавинской армии. — И сами вместе с ним отправляетесь. Без магов здесь делать нечего.
— Вот ведь, — сокрушался здоровяк. — Думали, что сбежали они, а то вот как…
— Так бывает, — бросил Лисовский, и пришпорив коня, отправился к ратуше.
Но входить в неё он не стал, чувствуя работающий портал алурийцев. Вместо этого чародей сосредоточился, чтобы вызвать подкрепление, которое поможет ему взять ратушу. Лисовский был сильным чародеем, а не боевым магом, что вызывало удивление у всех, кто с ним сталкивался, ибо чародеи никогда не достигали столь высоких постов, однако Владимир Ксавериевич был именно таким исключением из общего правила.
Но когда, наконец, подошли три боевых мага, и один преобразователь разрушать ратушу не имело смысла. Все, кто хотел, телепортировался, оставив здание пустым. Город пал, а эрцгерцог Пауль напрасно поджидал нейстрийцев — все они ушли порталами, поняв, что их окружили.
И пока за здоровье Анджея боролись целители в лазарете, на ту же улицу, где он получил тяжёлое ранение, въехали три полководца и направились, в лучах заката, к ратуше, чтобы как положено принять ключи от города, от местного главы. Довольные собой Ингваров и Мансуров, а также разозлённый эрцгерцог Пауль.
— Что же господа, дорога на Гельвецию открыта, — сообщил генералиссимус Ингваров, приняв ключи от городского головы. — Перезимуем в Тауриноруме, а по весне, как распутица кончится, отправимся в горы.
— Но нам надо будет защищать Граппали, — возразил эрцгерцог Пауль не потому, что у него были идеи получше, а чтобы хоть как-то возразить полководцу опять оставившего его в дураках.
— «Лучше бы оставался в Риволланде» — злобно думал он.
— Вот ваши имперцы этим и займутся, — парировал полководец. — Я же буду ожидать пополнения, после чего двинусь на север.
Пауль фон Фальксбург промолчал, не желая спорить с прославленным полководцем, которого в ближайшее время, как раз перед отправкой в Гельвецию император
— А зачем вам пополнение? В Гельвеции нет серьёзных войск нейстрийцев, к тому же после недавних поражений здесь и в Тамерии, они сосредоточатся на обороне своих границ.
И Алурия тоже потерпела поражение. Не задалась нынешняя осень у нейстрийцев. Правда, дело было только в том, что д’Альстаф, проиграв военную кампанию, не смог прислать подкрепление и принцесса, не получая подмоги, проиграла поднявшим голову мамлюкам, которых усилили альбийцы и склавины, была вынуждена отступить в Филиппию, теряя все свои тамерийские завоевания.
— Может быть, и незачем, — согласился Ингваров. — Посмотрим. Я вот думаю, что может и не стоит ждать подкрепления, а атаковать быстро и решительно. Чтобы не дать возможности самим нейстрийцам подвести туда войска. Гельвеция — идеальное место, чтобы держать там оборону.
Полководец на самом деле так не думал, а ожидал подкрепление от своих, которое должно подойти со стороны Риволланда, где шли вялотекущие перестрелки между нейстрийцами и алеманами.
Пауль кивнул, соглашаясь, но при этом подумал, что он очень давно не слышал известий о Максимилиане д’Арно, который занимался обороной севера Нейстрии и защищал захваченный Гевершахт от альбийцев, вторгающихся с моря. Впрочем, как разница, если из Плантинии доходят до них хорошие вести. Нейстрийские горожане, недовольные недавними поражениями, организовали беспорядки, требуя смещения Нового Конвента.
Ещё эрцгерцог мысленно пожелал генералиссимусу свернуть себе шею в горах, настолько был зол на него.
— А может быть, и правда не стоит лезть в горы? — опять вмешался осторожный Мансуров. — В Нейстрии сейчас неспокойно, может, стоит ударить по ним и пока они приходят в себя, окончательно разобраться с алурийцами?
— Мы уже сделали такую ошибку, во время войны Первого альянса, — раздался от дверей густой бас, и полководцы, развернувшись, увидели Августа фон Фалькштейна, главы Имперской Тайной Канцелярии.
Ингваров и Мансуров поморщились, как и все склавинские военные, они не любили шпионов, а вот эрцгерцог Пауль, невзирая на то, что является наследником престола, склонился перед Дядей.
— И что мы получили? — мрачно задал Дядя риторический вопрос. — А ничего хорошего. Жерар де Монфор обратился за помощью к Алурии, и в итоге вся Нейстрия упала к её ногам.
— Но сейчас ситуация иная, — немного нервно произнёс Пауль фон Фальксбург.
— Да. Важно не повторить прежние ошибки. Поэтому я и предлагаю вместо вторжения в Нейстрию или Гельвецию встать на занятых рубежах и начать переговоры с де Монфором, который, если он умный человек, начинает потихоньку задумываться, как ему вылезти из ловушки, в которую Жерар загнал сам себя. Рано или поздно его услуги будут не нужны Алурии, а он человек амбициозный.