Вторжение
Шрифт:
Тем временем, к многогектарной площадке, приютившей пока еще не разрушенные строения исследовательского института, подходили новые эскадрильи вертолетов.
Удар наносился сокрушающий и хирургически точный.
Станислав Гагарин доподлинно знал, что десантный полк оцепил опасную зону диаметром в десять верст, и отсюда вывезены жители с их скарбом, коровами, овцами, кошками и дворовыми псами. Про упрямых хулиганистых коз тоже не забыли, равно как и про гусей-уток.
Операция была мгновенной и по возможности чистой. Ломехузы не успели сообразить что к чему, как штурмовой
Тех из них, которых десантники повстречали во время штурма, а было их десятка полтора — в охране и среди сотрудников — уничтожил товарищ Сталин.
С иными, в белковом обличье, но с замещенными личностями, схватившимися за оружие, пришлось поступить по законам военного времени как со смертельными врагами Отечества.
Со стороны десантников не было потерь, не считая раненного в плечо прапорщика, сломавшего руку сержанта да полдюжины боевых царапин, нанесенных бравым ратникам боевого генерала Грачева осколками разного свойства и пулями на излете.
Вооруженных ломехузов десантники в плен не брали.
На этот раз Станислав Гагарин решил не привлекать к стрельбе сотрудников «Отечества». У него и сейчас нашлись бы крепкие парни, особенно в киностудии и коммерческом отделе. Да и без каких-либо колебаний и сомнений не преминули бы они повоевать за Отечество, иного решения председатель от соратников не ждал. [2]
Но тогда бы пришлось написать обо всех в романе как о преданных ему и общему делу людях, они так и вошли бы в историю литературы и его собственной жизни.
2
Но как я жестоко ошибся, уже через полгода став жертвой безответственного путча, спланированного дьявольским сосудом Зла И. В. Федотовой и ее коммерсантами.
Но где гарантия от того, что тот или иной соотечественник через месяц-другой, через полгода иль год не будет зачислен в изменнический разряд?! [3]
Год назад вождь привлек к операции Юсова и Лысенкова, именно они вырвали шефа из Метафора. А где сейчас Юсов и Лысенков? То-то и оно…
Товарищ Сталин одобрил решение Станислава.
— Вы правы, — сказал он перед боем. — Хватит с нас десантников, обойдемся без сотрудников РТО. А вы, значит, перестали кому бы то ни было, понимаешь, верить. Н-да.
3
Смотри предыдущее примечание.
— Это хорошо или плохо? — осведомился писатель.
— Как посмотреть. Хорошо — потому как реже станете попадать впросак. Плохо — если на душе у вас этический дискомфорт. Не тяготит глобальное, понимаешь, недоверие ко всем?
— Раньше тяготило. Когда узнавал об очередном проколе, когда выяснял: и этот — Брут. Разочарование приходило с болью. Теперь привык. Вношу данную
— Надеюсь, в остальных землянах разуверенье не пришло? — спросил, хитро сощурившись, Иосиф Виссарионович.
— Остался прежним человеколюбцем, — искренне признался Станислав Гагарин.
— Тогда вы превзошли меня, — грустно заметил вождь. — Окруженный, понимаешь, предателями, товарищ Сталин не сумел сохранить доверие к человечеству вообще. Подозревал, понимаешь, потенциально. Видел спасение в том, чтобы ни в одном из тех, кто меня окружил, не определять честного человека.
Взять, к примеру, Вячеслава. Я долго его ждал, когда он придет в Тот Мир. Все хотел спросить: о чем думал Молотов, когда в начале войны пришел с членами Политбюро ко мне на Дальнюю дачу. Под конец земной жизни совсем ему, понимаешь, перестал доверять. И напрасно! Вячеслав оказался честным человеком, высокой пробы соратником, верным, понимаешь, другом.
— Со временем я буду как вы, товарищ Сталин, — шутливо произнес писатель. — Никому не стану верить глобально!
— Лучше не надо, — серьезно сказал вождь.
Председатель вспомнил новую сотрудницу, она пришла к нему помогать в приемной двадцать шестого марта, в тот день, когда в клинике Федорова ему встраивали в правый глаз микрорентгеновский аппарат и подаренный вождем лазер.
До Ирины Савельевой, так звали молодую женщину, мать двоих детей и жену русского офицера с Власихи, сменилось у него немало помощниц, но все они были из разряда холодных сапожников, забытое ныне выражение для тех, кто исполняет долг спустя рукава, без души и живинки в деле.
Эта, седьмая, кажется, была другой. Быстро обучилась, ловко соображала, у председателя отсутствовала теперь нужда говорить ей о чем-либо более одного раза.
«А как вновь ошибаюсь? — помыслил с суеверным страхом Станислав Гагарин. — Пошлет ли мне Бог настоящего человека на помощь… Глядишь, именно Ирина — подарок судьбы. Поживем — увидим. На всякий случай упомяну о ней в романе. Изменит нашему делу — себе же сделает хуже. Ты слышишь меня, Ирина?»
Потом он спросит помощницу, что мерещилось ей в страшную ночь беспощадного штурма, и молодая женщина расскажет о том, как летала она в сновиденье. [4]
4
Ее предательство в октябре 1991 года было самым худшим и более всего задело душу сочинителя.
Последняя волна вертолетов довершила дело. На территории института не осталось ничего, кроме охваченных жарким пламенем обломков.
— Дело сработано, — сказал товарищ Сталин. — Эта акция на время образумит ломехузов. Их хозяева — Конструкторы Зла — лихорадочно примутся искать — и уже ищут! — иные, понимаешь, варианты.
— И вновь борьба? — спросил литератор.
— Покой нам только снится, — усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Тем более, вы, русские, плохо учитесь на собственных ошибках.