Вторжение
Шрифт:
— Прекрасно! — прервал его Стил. — Вы хотите передать эту землю каким-то индейцам? Валяйте.
— Если бы я побудил вас на это, вы бы рухнули. — Тим сделал паузу, наблюдая за своим оппонентом. Стил развалился в кресле и скрещенные на груди руки частично прикрывали медальон с Францем Фанноном. Лицо у него было очень тёмным, но не полуночной чернотой Чили Амброса; оно отливало богатыми, с краснинкой, оттенками чёрного цвета, которые напоминали Тиму густую крону дерева бамии в сумерках. За усами и бородкой просматривались мягкие контуры лица, и тем не менее, в рисунке скул, в посадке головы, в уверенном взгляде карих глаз читались сила и властность. В глазах многих белых чёрное не имело ничего общего с прекрасным, но в Стиле
— Не вспомнить ли нам вчерашний вечер? — предложил Тим. — Выяснилось, что вы всё обо мне знаете. Я же о вас — ничего. Почему вы обратили внимание именно на Фейрхилл? Откуда вы появились? Где вы живёте? Чем занимаетесь?
Неторопливая улыбка Стила была первой его естественной реакцией за утро.
— Я всё думал, когда вы об этом спросите. Я не против ответить. Что вы хотите услышать?
— Всё, что вы сочтёте нужным рассказать.
— Хорошо. Ну что ж… — Он помолчал, собираясь с мыслями.
— Мне тридцать три года. Родился я в Ньюарке и вырос на велфэре. Старика своего я не помню. Говорят, он был сапёром и погиб во время высадки в Нормандии, на участке «Омаха-бич». Мой старший брат на побегушках у наркомафии. Сейчас он в Атланте, продаёт наркотики. Мальчишкой я занимался чем угодно, сводничал, воровал, обманывал, пускал в драке в ход битые бутылки, пил и кололся, курил травку. Но всё же я постарался получить образование и кончил школу в Ньюарке. Кроме того, я играл в футбол, так что получил стипендию в Сиракузах и вот тут-то, парень, и выяснилось, насколько я способный — не гений, но талантлив. Так что я вцепился в книги, предоставив футбол самому себе. Но спортивную стипендию мне всё же платили, все три года. В то лето, когда я кончил, третьим на своём курсе — не так уж хорошо, но и неплохо — я стал общаться с «детьми свободы», посещать с ними семинары в Вестерн-колледже в Огайо, а потом мы отправились в Миссисипи. Я был там в тот день, когда убили Швернера и других. Это был страшный удар. Среди «детей свободы» были прекрасные ребята, и с головой, и с сердцем. К тому времени я стал по-настоящему разбираться в себе самом, в чём особенно мне помогли ваши женщины. Я поймал себя на том, что испытываю неприязнь к некоторым белым студентам, не меньшую, чем к шерифу и его подручным. Кое-кто из этих ребят считали, что делают мне одолжение, силы небесные! Да я уже давным-давно расстался с этой белой нечистью. Даже самые лучшие из них настолько заражены расизмом, что оскорбляли меня, сами о том не подозревая. А худшие из них были всего лишь кучей дерьма. Так или иначе, когда мы, чёрные, собрались все вместе, я возглавил их. Мне довелось встретиться с Малькольмом Икс ещё до того, как его убили. Величайший чёрный человек в истории. Я знал их всех — Кинга, Стокли, Рапа, Фармера — сами можете перечислить их. Затем я встретил Данни Смита — хитрого, грубоватого умного мужика. Когда Данни организовал свой «Чёрный февраль», я стал его третьим заместителем. Теперь — первый. Мы с Данни соглашаемся далеко не всегда, как бы… впрочем, неважно… как бы там ни было, Бен Стил — чёрный до мозга костей. Учтите это, бледные поганки. У вас осталось не так много времени.
— Почему вы всё время называете нас оскорбительными кличками? — спросил Тим.
— Потому что они соответствуют истине, — усмехнулся Стил.
— Где вы сейчас живёте? — поинтересовался Тим. — Чем зарабатываете на жизнь?
— Тут и там, так и сяк, обычные чёрные делишки, — без интереса ответил Стил. — Кого это волнует? Вам не понять.
— Почему вы выбрали именно Фейрхилл из примерно пятидесяти миллионов домов в стране?
— Из-за его прошлого… и особенностей вашей личности. — Стил извлёк из кармана брюк зелёную пачку, вытряхнул из неё сигарету и закурил. — Видите ли, Кроуфорд, у вас есть всё — происхождение,
Стил с выражением неподдельной заинтересованности наклонился вперёд, и Тим прикинул, что тому позарез надо понять, как отреагирует белая жертва. Или Тим действительно уловил в нём какую-то нотку одобрительного отношения? Он задумался.
— Что ж, — сказал он. — Сама идея, как я говорил вам, довольно остроумная. Но она носит искусственный характер и будет вызывать у всех резкое сопротивление. Цитировать Декларацию Независимости, чтобы оправдать насильственный захват чужой собственности. Да любой белый домовладелец, прочитав об этом, взовьётся до потолка — и тут же кинется готовить арсенал вооружения.
— Ага. — Стил проводил взглядом дымок, что тянулся к потолку. Атмосфера в комнате сгустилась и стала давящей.
— Декларацию написали белые — а в наши дни верят в неё только чёрные. Видите ли, мы действительно верим в равенство, Кроуфорд, все до одного. Вот, например, вы считаете, что разобрались в каждом из нас четверых. Могу ручаться, что вы сказали себе: «Взять этого Стила и этого Уиггинса — люди они образованные, и я могу манипулировать ими, а вот с Амбросом и Маршем надо быть поосторожнее, ибо они настоящие чёрные из гетто, грубые и примитивные драчуны». Так?
— Ну, я…
— Всё так. Но вы ошибаетесь. Я и Уиггинс, мы и за сотню лет не сблизились бы с вами так, как мы близки с Амбросом и Маршем. Мы будем вместе с начала и до конца. В Теннесси Уиггинс считался хорошим юристом, пока не решил, что хватит ему изображать в судах дядюшку Тома. Тут его и сломали. Напрочь. К тому же и жена его бросила, потому что он не мог заработать на хлеб… Отец Марша был фермером-арендатором в Алабаме. Харви на автобусе приехал с юга. Он ровно ничего собой не представлял. Теперь он обрёл статус — рядовой «Чёрного февраля»… Чили изучил системы оружия и радиотехнику в армии. У него есть боевые награды за Вьетнам. Там убили его друга — на той войне, что белая нечисть вела против жёлтых. — Стил затянулся сигаретой. — Все мы братья. У нас общая душа. Вы понимаете, что это значит?
— Думаю, что да.
— Хорошо. Поговорим о другом. Ваша связь с Вирджинией Джонс… Как отнесётся к этому ваша жена, не приходило вам в голову?
— Моя жена? Но ведь всё это было десять лет назад. Лиз это совершенно не волнует. Так что вы далеко не так хорошо знаете белых женщин, как вам кажется.
— То есть, они в самом деле считают мужчину главой семьи?
— Не в этом дело. Я хочу сказать, что такие женщины, как Лиз, ценят свой брак и всё, что с ним связано. И то, что было десять лет назад, их по сути не волнует.
— Десять лет назад! — воскликнул Стил. — Послушайте, а где вы были в прошлый понедельник вечером?
Тим моргнул.
— Дайте-ка припомнить… В Атлантик-сити на съезде поставщиков электрооборудования. Один из наших клиентов производит…
— Ну как же, — сказал Стил. — А кто в понедельник поздним вечером нанёс вам визит в номер 1414 в отеле «Синяя цапля»?
— Никто.
— А вот Харви Марш утверждает нечто иное. — Стил снова сложил руки на груди, прикрыв ими медальон. — Харви говорит, что Вирджиния Джонс провела ночь с вами.
— Он лжец! — взорвался Тим. — Я уже пять лет не видел Джинни Джонс.
— Ну, не знаю, — сказал Стил, подчёркивая своё протяжное произношение. — Во всяком случае, Марш так говорит. У него есть приятель среди посыльных, который утверждает, что видел, как она утром уходила от вас.
— Это ложь.
— И вы все эти годы не поддерживали связь с Вирджинией Джонс?
Тим с трудом сдержался.
— Связь? Мы виделись пару раз, было несколько писем и телефонных звонков. А в последние годы я видел её только по телевидению.