Вторжение
Шрифт:
Как человек, впервые попавший в заключение и незнакомый с камерой, она огляделась, пытаясь понять, как ей теперь себя вести. Вся ситуация казалась ей чудовищной в своей нелепости: Фейрхилл оккупирован, и его обитатели, втайне от всех, стали пленниками, а в это время в нескольких милях от них люди живут себе, как ни в чём не бывало. В церквях проходят службы. С утра она слышала колокола. Над округой начинается безмятежное утро июльского воскресенья. Всё, как обычно. Где-то далеко мычат коровы, полаивают собаки и совсем рядом шуршат шины машин на Грейт-роуд. Абсурд. Идиотство. Скорее всего, в это время ей будет звонить Пегги Абингдон, и она выяснит, что телефон не в порядке. При нормальном развитии событий до вечера ей должны позвонить не менее полудюжины знакомых. Как быстро телефонная компания догадается прислать ремонтников? Завтра?.. Ах да, завтра. Дора обычно является к девяти утра в понедельник. Лиз стала прикидывать, что ей делать. Может, ей удастся проскользнуть в лес, перехватить Дору на подходе и послать её в полицию за помощью? Не исключено. Надо всё тщательно обдумать и спланировать.
Её вылазка на крышу была непродуманной ошибкой. Тим более спокоен; он предпочитает, чтобы всё шло своим чередом, со скоростью пешехода. Пока надо подчиняться захватчикам, относиться к ситуации с юмором; они с Тимом не должны давать повода, чтобы люди Стила испугали Скотта и Холли. Она должна вести себя вежливо, но твёрдо — вплоть до появления Доры. А если ей не удастся заранее перехватить Дору, в понедельник обязательно появится кто-нибудь ещё, если не утром, то уж днём точно. К полудню понедельника приезжают мусорщики, не так ли? Каждый день в дом заходят два или три человека — доставка товаров из магазина, ремонт бассейна, да Бог знает, кто ещё.
Да, вызывать раздражение у этой публики, столь явно не подчиняясь им, было сущей глупостью. Пока пусть они ведут себя, как им заблагорассудится. В любом случае долго это не продлится. Раздражал её только Тим. Ещё прошлым вечером они должны были разработать во всех подробностях общую линию поведения и придерживаться её. Что толку от безукоризненной логики Тима и его высоких мыслей, если они не могут помочь в критическую минуту?
Так она сидела около часа, легко покачиваясь в кресле-качалке, пока не услышала внизу весёлые голоса Холли и Скотта. Духота была просто убийственной. Всё её тело было покрыто испариной, и она чувствовала, как по вискам сползают струйки пота. Она мечтательно представила себе прохладную ванну, но тут же отбросила эту идею. Она не могла позволить себе быть голой под душем, когда четверо чёрных мужчин бродят по дому и на участке. А что, если один из них неожиданно зайдёт в ванную? Конечно, она может запереть её. Господи, да должна же она когда-нибудь выкупаться! Обдумывая эту идею, она с тревогой осознала, какая её охватывает робость при мысли о столь обыкновенном поступке.
Раздался стук в дверь.
— Да? — Её снова охватил страх. Это должен быть один из них. Тим никогда не стучится.
— Бен Стил. Я хотел бы поговорить с вами.
Она замялась. Если он явился, чтобы покарать её за недавнюю выходку, то спальня — не лучшее место для таких разговоров. У него нет таких прав. И, как ни глупо — постель осталась незастеленной. Занятая мрачными мыслями, которые и заставили её выбраться на крышу, она так и не успела привести её в порядок, и разворошённая кровать, на которой остались отпечатки тел её и Тима, представляла собой неприглядное зрелище.
— Хорошо. — Выбора у неё всё равно не было. — Заходите.
— Она встала.
Стил вошёл в комнату так непринуждённо, словно он был членом семьи. На его лице, украшенном бородкой и усами, было привычное сдержанное выражение и, похоже, раздражения он не испытывал. Взгляд его, обежав комнату, остановился на Лиз. Он прикрыл за собой дверь. Это простое движение обеспокоило её. Стил положил руку на высокий комод у дверей и прислонился к нему. Похоже, он привык облокачиваться или прислоняться к чему-нибудь, принимая таким образом непринуждённую позу.
— Вы сделали глупость, Лиз, — сказал он. — На этот раз он назвал её по имени, что испугало её. Та властность, с которой глава налётчиков относился к ней внизу, — это было одно. А наверху, в спальне — совсем другое. — Я считал само собой разумеющимся, что вы женщина, которая и без слов понимает положение дел. Но похоже, что я должен объяснить вам кое-какие правила поведения. — Она не ответила, и Стил продолжил. — Мы предполагаем, что никто из ваших соседей не увидел, как вы размахиваете тряпкой на крыше. В противном случае всех ждут большие неприятности. — Помолчав, он неторопливо обвёл взглядом комнату. — У меня был долгий разговор с вашим мужем.
— Вот как!
— Да. К шести часам вам обоим придётся подписать некий документ. Времени всё обсудить у вас достаточно.
Лиз засунула руки в карманы и выпрямилась, развернув плечи.
— Если вы имеете в виду дом и участок, то они принадлежат Тиму.
— Жена тоже имеет к ним отношение, — уточнил он. — И нам нужна ваша подпись.
— Понятия не имею, что вы имеете в виду, но подписывать я ничего не буду.
— А я думаю, что будете. — Он в упор смотрел на неё, и Лиз не могла отделаться от впечатления, что этот человек обладает неиссякаемыми запасами внутренней силы. Она отвела взгляд и невольно отступила на шаг.
— В чём дело? — спросил он. — Вы боитесь меня?
— Нет, — фыркнула она. — Но я не привыкла, что чужой человек даёт мне указания в моей же собственной спальне.
— Ах, вот в чём дело. — Он понимающе улыбнулся. — Спальня. Правильно? Белая красавица смущена и растеряна. Её волнуют и в то же время отталкивают эти старые чёрные номера.
— Совершенно не представляю, что вы несёте. — Но её снова стало колотить.
— Ещё как представляете. Я прекрасно понимаю вас, Элизабет Кроуфорд. — Замолчав, он вытащил из кармана брюк пачку сигарет, закурил и пустил к потолку клуб дыма. Мужчины, подумала Лиз, ставят дымовую завесу, как линкор, что собирается вступить в бой. Но на самом деле она не чувствовала уверенности.
— Я досконально выяснил всё о вас — так же, как и о вашем муже, — продолжил он. — Прошлым вечером и этим утром я наблюдал за вами. Я встречал десятки таких, как вы — богатые белые суки с либеральными речами, довольные своей внешностью и социальным статусом, полные забот об униженных и оскорблённых. Пока не возникают сложности. Пока рядом с вами не возникает чёрный человек.
Тогда вы взбрыкиваете, как кобылица. Вы не сомневаетесь, что он готов изнасиловать вас, вы боитесь, что это произойдёт и в то же время опасаетесь, что этого не случится… Так?
Лиз молчала. Ей было трудно даже дышать. Встретив взгляд Стила, она попыталась изобразить презрение.
— Ясно, — протянул Стил. — Так вот, Лиз Кроуфорд, вы ошибаетесь. Вы ошибались всегда и во всём. Конечно, может, какой-нибудь чёрный парень и хотел бы залезть на вас. У нас своё отношение к таким вещам. Мы говорим: «Они общаются с чёрными, а спят с белыми». — Он снова затянулся и на этот раз выпустил несколько колечек дыма, которые растаяли в душном воздухе. — Я же лично — чёрный до мозга костей. Чёрное — прекрасно, бэби, и можете верить мне на слово. Кроме того, дома меня ждёт самая лучшая чёрная женщина, которую вы только можете себе представить и двое чёрных малышей, таких же обаятельных, как и двое ваших… так что выкиньте из головы все ваши дурацкие ужасы, чтобы мы могли поговорить, как нормальные люди.