Вторжение
Шрифт:
— Но пока у нас ещё нет стопроцентной уверенности, что всем этим спектаклем руководит именно Смит, — сказал Рэндалл.
— У меня есть, — ответил Гэррити. — Существуют неопровержимые доказательства, что Смит и никто другой отдавал по радио приказы, направляя их в четыре из шести захваченных владений. И я предполагаю, что ориентировочно завтра он вынырнет на поверхность с заявлением, которое воспламенит чёрное население.
Рэндалл повернулся к Педерсену.
— Что вы думаете, Джесси?
— Нет сомнений, что руководит всем
Все трое замолчали, пока Рэндалл продолжал расхаживать по комнате.
— Послушайте, мистер Президент, — прервал молчание Гэррити. — Я думаю, не подлежит сомнению, что мы сидим на бочке с порохом. Как минимум, в наличии у нас подрывная организация городских партизан с филиалами по всей стране, захватившая дома шести уважаемых граждан. Максимум — не исключено, что может разразиться революция чёрных. И я думаю, что в данный момент мы должны что-то предпринимать — чтобы ещё до рассвета быть готовыми к действию в любом из избранных направлений.
— Вы имеете в виду, с помощью силы? — спросил Рэндалл.
— Да, сэр. Или дав понять, что мы незамедлительно пустим её в ход.
— Вы согласны, Джесси?
— Я согласен. Каковы бы ни были замыслы Ч. Ф., видно, что они очень продуманно готовились к этим захватам. И я думаю, что мы должны, не теряя времени, приступить к тщательному планированию наших действий.
Рэндалл снова неторопливо подошёл к окну и застыл у него, глядя в ночную тьму, в которой слабо светился Мемориал. Когда, повернувшись, он заговорил, голос у него был тихим и спокойным.
— Я согласен, что картина неприглядная, — сказал он. — Но дайте мне немного поразмышлять над ней. Я дам вам знать через час или около того… Тем временем у себя на местах вы можете отслеживать развитие событий. И не медля связывайтесь со мной, особенно, если будут новые сообщения о Смите. О’кей?
Два юриста кивнули. Когда Рэндалл открыл двери и кивнул дежурному агенту Секретной Службы, они обменялись на прощанье несколькими словами. Агент проводил поздних посетителей через обширный молчаливый холл до служебного лифта.
Когда его створки закрылась, Рэндалл обратился к агенту.
— Стив, когда появится Джой Ворхи, проводите его в Овальный Кабинет.
Это помещение было самым приятным на взгляд среди всех комнат второго этажа — в нём господствовали яркие краски солнечного спектра, напоминавшие о днях Камелота с Джеком Кеннеди во главе. Рэндалл подумал, что в силу каких-то причин Овальный Кабинет и Кеннеди принадлежали живым. А зал для совещаний, смахивавший на склеп, — мёртвым. Кроме того, в нём не было удобных кресел.
Джой Ворхи появился через пять минут. Как он вписывается в солнечную обстановку Овального Кабинета, подумал Рэндалл, встречая своего друга. Джозеф В. Ворхи был толстым, громогласным и весёлым человеком, габариты которого говорили о его неприязни к физическим упражнениям и склонности к хорошей жизни. Ворхи был Генеральным Почтмейстером, министром почты. Он получил этот пост в Кабинете министров отнюдь не потому, что был специалистом почтовой службы, а в силу того, что был лучшим другом Президента и Рэндалл толком не знал, куда ещё его сунуть. Так что Ворхи предпочитал проводить время у купального бассейна Белого Дома, а не в окружении мешков с почтой.
В данный же момент он выглядел помятым, как разворошённая постель, ибо подчинился приказу Гертруды незамедлительно прибыть в Белый Дом. На нём была спортивная рубашка с открытым воротом, на щеках темнела щетина, а в складках на шее поблёскивала испарина. Ворхи обычно обливался потом от усилий таскать на себе двести пятьдесят фунтов плоти.
— Что у нас за проблема, Фил? — спросил Ворхи после того, как с любезностями при встрече было покончено. Ворхи всегда называл своего друга по имени лишь с глазу на глаз и никогда на публике — а таковой считалось присутствие любого третьего лица, пусть даже Хелен или Кэти Рэндалл.
— Достаточно странная, — сказал Рэндалл. — Изложение её потребует времени. Устраивайся поудобнее.
Они расположились на диване, обтянутом ярко-жёлтой материей; перед ним высился мраморный камин, а сверху взирал портрет Джорджа Вашингтона. Лицом они сидели к трём высоким окнам, вдоль которых свисали тяжёлые золотистые портьеры; окна выходили на газоны с задней стороны дома, над которыми сейчас висел густой полог ночи.
Рэндалл рассказывал минут двадцать, и Ворхи только раз перебил его. Когда он закончил, Ворхи ещё минут пять изучал список домов, который Педерсен передал Президенту.
— Итак, ситуация дерьмовая, — сказал Ворхи.
— Ты циничный сукин сын, Джой.
— Конечно, я такой и есть, но ведь частично именно из-за этого ты и вытащил меня из постели в середине ночи, не так ли? Ты же хочешь, чтобы тебе всё выложили прямо и откровенно, а не ходили вокруг и около.
Рэндалл задумался.
— И кого же, по-твоему, надо пригласить на эту, — он посмотрел на часы, — встречу в два часа ночи?
— Естественно, Гэррити и Педерсена, — сказал Ворхи. — Затем ты и я. Уже четверо. И поскольку дело касается чёрных, обязательно Хала Осборна. — Тот был министром транспорта, одним из двух негров в составе Кабинета. Кроме того, Осборн был главным советником Рэндалла, когда дело касалось расовых проблем. — Он должен быть обязательно, без него тебе не обойтись. Хал знает проблему. У него свои люди в каждом гетто.