Вторжение
Шрифт:
— И наконец, я представляю вам знаменитую женщину, которая обрела известность магическим обаянием своего голоса. Я никогда не встречался с ней, но обязан ей многим часами удовольствия, которое я испытывал, слушая её записи и видя её на телеэкране… Великая исполнительница в стиле «соул», мисс Вирджиния Джонс.
Вернувшаяся в Нью-Йорк камера показала Вирджинию Джонс в той же студии, откуда говорили Хендерсон и Лэнгфорд.
Увидев Джинни, Тим застыл на месте и на него нахлынули воспоминания о багряном закате в Акапулько, о хрупкой темнокожей девочке, которую он знал ещё вчера, о Джексоне Дилле, о многом из прошлого, исчезнувшем без следа. Его охватили печаль и беспокойство.
Сейчас Джинни была комком нервов. Она сидела, плотно сцепив руки на коленях, не отрывая
— Доброе утро. Я говорю с вами из Нью-Йорка. Президент Рэндалл позвонил мне примерно час назад и объяснил то, о чём вы уже знаете. Он осведомился, не могу ли я принять участие в этой программе и высказать своё отношение к этой ситуации — включая и судьбы тех девятнадцати детей, о которых он упоминал. Я благодарна за предоставленную мне возможность. Немыслимо, чтобы пострадал хоть один невинный ребёнок. Я уверена, что ни у кого из членов «Чёрных Двадцать Первого Февраля» — а я знаю многих из них — нет ни малейшего намерения обидеть какого-нибудь мальчика или девочку. И если кому-то из них придёт в голову мысль принести безопасность детей в жертву ради целей организации, я, их сестра по духу, предупреждаю, что категорически не приму таких действий.
Лиз растерянно уставилась на Тима, начиная сопоставлять одно с другим.
— Не эту ли девушку ты знал в Акапулько, Тим?
Он отрешённо кивнул, лишь удивившись быстроте, с которой она всё вспомнила.
— Акапулько, — медленно сказала она. — Так вот, значит, о чём Стил собирался рассказать мне, но промолчал. — Она с любопытством уставилась на Тима; на лице её было вопросительное выражение. Но голос Джинни снова заставил её повернуться к экрану.
— Но тем не менее, говоря это, я со всем уважением к Президенту Рэндаллу всё же вынуждена не согласиться с ним, когда он призывает всех держаться в отдалении от шести названных им мест. Я обязана сказать вам то, что наш Президент упустил из виду или же сознательно утаивает от вас. Что бы там ни было, но дело в том, что Президент отлично знает всех владельцев этих домов. Все они поддерживают с ним те или иные политические связи. Кроме того, мне довелось узнать то, о чём он вам не рассказал — что владельцы данных поместий прямым или косвенным образом виновны в использовании тяжёлого труда, пота и страданий всех из нас — то есть, угнетаемых.
Тим задумался. Угнетаемых? Трудно было представить в их рядах женщину, получающую по 15 тысяч долларов за выступление. И знал ли Президент Рэндалл, что Джинни является тайным членом Ч. Ф.? Почему она принимает участие в этом выступлении? Он вспомнил её подпись под обращением к Смиту, в котором она протестовала против захвата Фейрхилла.
— Разрешите мне кратко рассказать вам об этих шести домах. Что касается ранчо в Аризоне, принадлежащему сенатору штата Артуру Бродерику, то более 14 тысяч акров его были захвачены дедушкой сенатора из состава тех земель, которые ещё четыреста лет назад принадлежали испанской короне. Дедушка Бродерика заявил о своих сомнительных правах на них, что обошлось ему примерно по доллару за акр. Хитростью и напором, присущими белому человеку, с этих земель были согнаны несколько сот семей американцев мексиканского происхождения — они зарабатывали себе на скудное существование, возделывая эти земли. Бедняки, которых белые называли скваттерами, были изгнаны из своих хижин и никого не волновало, куда они денутся.
Давайте поговорим об островном владении на реке Святого Лаврентия. Основной доход жены его владельца, мистера Диттмара из «Эмпайр моторс», поступает от ростовщических операций. Обитатели чёрных районов Детройта вынуждены закладывать свои дома в этой компании и брать деньги под их залог. Более того, мистер Диттмар отвечает решительным отказом на требования чёрных экономистов ввести в состав совета директоров «Эмпайр» чёрных, которые представляли бы интересы сотен тысяч своих братьев по расе, которые пользуются машинами этой фирмы. Мистер Диттмар считает, что директора должны представлять только держателей акций, а не владельцев машин. Но я спрашиваю — откуда поступают основные доходы «Эмпайр моторс»?
— Я начинаю понимать, что к чему, — Тим сказал Лиз. — Всё это было сведено воедино для Ч. Ф. какими-то очень умными людьми. Не удивлюсь, если узнаю, что Бен Стил — один из них.
— Ты считаешь, что он ещё жив? — шепнула Лиз. — С ним ли Холли? — У неё перехватило горло. Лиз осознала, что её отношение к Стилу неожиданно изменилось. Теперь он был не столько олицетворением её страхов, сколько беспокойства о Холли. В её представлении на Стила сейчас легла роль ангела-хранителя ребёнка и почему-то она решила довериться своей интуиции.
Тим повернулся к дверям. Чили Амброс уже сидел в кухне на стуле. Его окрещённые на груди руки прикрывали медальон с изображением Франца Фаннона, и всё его внимание было приковано к экрану.
— Резиденция во Флориде, о которой упоминал Президент, принадлежит Чарльзу Дилени, консультанту губернатора Флориды по вопросам промышленного развития. Мистер Дилени сделал свои миллионы в Нью-Йорке, в фирме, занимавшейся гражданским строительством, которая все годы своего существования сознательно отказывалась брать на работу чёрных и пуэрториканцев, хотя многие из соискателей имели высшее инженерное образование.
— Фрицу Тигерту принадлежит горное шале у Силвер-Лейк, в Калифорнии. Он так же весьма влиятельный человек в этой стране, президент союза водителей машин и грузчиков, которому принадлежит огромный пенсионный фонд и фонд социального вспомоществования. Хотя многие члены профсоюза чёрные, мистер Тигерт не признаёт за ними права входить в руководство профессиональным союзом и отказывается ввести хоть одного чёрного в состав распорядителей пенсионного фонда. Руководствуется ли мистер Тигерт элементарным расизмом или же он боится, что в среде его марионеток прозвучит честный голос чёрного человека? Вспомним, что данный фонд является мощным социальным и политическим оружием, которое мистер Тигерт пускает в ход, как он сочтёт нужным — и не похоже, что готов вкладывать средства в развитие чёрных общин в стране. И ещё. Миллионы долларов пенсионного фонда мистера Тигерта вложены в горнодобывающую промышленность Южной Африки. Известно ли вам это? Нет, потому что он держал данный факт в тайне и от общества, и от рядовых членов профсоюза. Он вкладывает средства в страну, где чёрных держат в экономическом и социальном рабстве. И, естественно, под прикрытием красно-сине-белых разглагольствований о равенстве тут, дома, Фриц Тигерт ни разу не поднял свой голос против унизительной практики отношения к чёрным правительствам Южной Африки.
— Как тебе теперь нравится твоя обожаемая чёрная куколка, Кроуфорд? — из-за спины спросил Чили Амброс.
— О, как она говорит! — восхищённо воскликнул Харви Марш. — Эта баба, в самом деле, может петь рэп.
— Фейрхилл рядом с Принстоном в Нью-Джерси был приобретён отцом нынешнего владельца за деньги, полученные от распродажи участков в Трентоне. Выложив за каждый доллар по двадцать пять центов, он во время депрессии скупил имущество чёрных жителей, задавленных налогами и долгами. Чёрные, конечно, потеряли свои дома. Его сын и нынешний владелец Фейрхилла, Тимоти Кроуфорд-младший, знал об этом, но и пальцем не шевельнул, чтобы как-то компенсировать обездоленных чёрных; он даже не проявил никакого интереса к этой проблеме.
Лиз украдкой взглянула на Тима. Если между Тимом и Вирджинией Джонс что-то и было, певица положила этому конец столь решительно, как это может сделать только женщина. Она задумалась. Вирджиния Джонс выглядела такой маленькой и хрупкой и в то же время её суровость и сдержанность невольно внушали страх.
— И наконец, дом драматурга Джекоба Шапиро на озере Шамплейн. Отцу Джейка Шапиро принесла состояние цепь ломбардов в чёрных гетто, в которых регулярно обсчитывали клиентов, занижая цены на их имущество. И личное состояние мистера Шапиро, если не считать скромных поступлений от пьес, базируется на той добыче, которую собрал в чёрных гетто его отец. О, конечно, в пьесах мистера Шапиро неизменно поднимаются важные социальные темы. Но, насколько я понимаю, не столь важные, чтобы заговорила его совесть.