Вуаль из виноградных лоз
Шрифт:
Кареса повернулась ко мне лицом, и я тут же сосредоточился на винограде.
— Да, — я поднял гроздь в своих руках. — Они должны быть тяжелыми. Это значит, что они полны сока и должны содержать идеальное количество сладости. Красная кожица должна быть глубокого тона, без белых пятен.
Кареса кивнула, впитывая каждое мое слово. Волна незнакомого чувства затопила меня, когда она внимательно слушала, пока училась… Я убрал руку от винограда.
— Хотите сами это ощутить?
Ее брови поднялись вверх, но она быстро кивнула, горя желанием научится. Она просунула
— Как же мне это сделать? Как я узнаю, что гроздь идеального веса?
Я не знал, как ей это объяснить. Я мог только показать. Почувствовав, как мои щеки заливает тепло, я поднес свою руку к ее ладони и пальцам подвел к винограду. Я наклонился ближе, так близко, что между нашими лицами осталось всего пару сантиметров.
— Почувствуйте тяжесть в своей руке, — сказал я. — Позвольте кончикам ваших пальцев слегка надавить на ягоду, чтобы проверить ее полноту.
Кареса мягко и со свойственной ей деликатностью сделала то, что я велел.
— Вот так? — прошептала она, так, будто сам звук голосов мог потревожить виноград, который был так счастлив находиться на этой виноградной лозе.
— Да, — направив ее руку дальше, я скользнул пальцем к одной из ягод и повернул ее, чтобы рассмотреть окраску.
Кареса была настолько методична и терпелива, насколько того требовала задача, и очень осторожна, чтобы не сорвать драгоценный плод со стебля.
— Она идеальна, — прошептала она и повернулась лицом ко мне. Она моргнула раз, затем второй. — Ведь так? Идеальна?
— Да, — хрипло ответил я, неуверенный к чему относится моя реплика: к винограду или к ней.
Кареса задержала дыхание.
— Значит, ее можно снимать?
Все еще держа ее за руку, я снял виноград со стебля.
— Последний тест — это вкус, — я положил ягоду ей на ладонь.
Взяв другую для себя, поднес ее ко рту и откусил ее спелой мякоти. Взрыв интенсивной сладости сразу же сказал мне то, что мне нужно было знать.
Кареса следила за каждым моим движением, а когда я одобряюще наклонил к ней голову, она взяла виноградину в рот. Ее глаза широко открылись, когда вкус достиг языка. Мягкий стон вырвался из ее горла, и на мгновение она закрыла глаза. Когда она проглотила мякоть, то открыла их и прошептала:
— Ахилл… как вы добились такого вкуса?
— Что вы почувствовали? — спросил я, очарованный ее первым опытом процесса сбора.
Ее брови задумчиво опустились, когда она изучала послевкусие.
— Она была очень сладкая. Сочная и мягкая, — сказала она. — Это правильно?
Я почувствовал прилив гордости за нее и не смог сдержать улыбку.
— Да. Это означает, что виноград созрел.
Счастливая улыбка появилась на ее губах, пока она смотрела на виноград.
— Теперь я поняла, — с благоговением сказала она. — Поняла, почему вы делаете это вручную. Машины не смогут сделать того же, не так ли? Они не могут понять то, что наши чувства способны нам сообщить, — ее взгляд встретился с моим. — Я действительно поняла это, Ахилл.
Я быстро кивнул, отрывая взгляд от ликования на ее лице. Затем вытащил секатор из ведра.
— Хотите срезать?
— Да, пожалуйста, — ответила Кареса.
Как и прежде она позволила мне вести. Моя рука коснулась ее, когда она взялась за гроздь винограда, висящего на лозе. Отстранившись, я подвинул ведро поближе к тому месту, где она сидела на корточках. Так же осторожно, как она делала все остальное, Кареса срезала гроздь и положила ее в ведро.
Она глубоко вздохнула, и с огнем в глубоких карих глазах, спросила:
— Мы же сделаем это снова?
Мои губы изогнулись в ухмылке.
— К концу сегодняшнего дня я должен пройти три ряда.
— Тогда я, безусловно, могу вам в этом помочь, — сказала она, в ее голосе звучало волнение.
Я направился к следующей лозе, Кареса — моя нетерпеливая тень. И начал, как и прежде, рассказывать о каждом своем шаге. Всегда безупречная ученица, она с готовностью впитывала каждое слово и каждый момент. Наблюдая за тем, как она ест очередную виноградину, изучая вкус и текстуру, я невольно подумал о том, что она очень понравилась бы моему отцу. Он был простым человеком. Он никогда не понимал, почему люди осложняют себе жизнь. Он любил меня, любил мою мать и любил то, что делал. Но также сильно, как все перечисленное — он любил этот виноградник.
Его сердце наполнилось бы радостью, если бы он увидел Каресу, будущую хозяйку этих земель, и то, с какой страстью она относиться к работе всей его жизни.
— Он созрел, — произнесла Кареса, отрывая меня от размышлений.
Я взял виноградину с той же грозди, просто чтобы убедиться в том, что она была права. Когда интенсивный вкус достиг моего неба, а уровень сладости достиг пика, я повернулся к молчаливой, ожидающей Каресе.
— Вы правы.
Я отодвинулся, когда она отрезала гроздь и положила ее в ведро. И следующие три часа, она часто улыбалась, когда сортировала спелый виноград от их незрелых соседей.
С Паваротти36 играющем на заднем плане, благодаря старому магнитофону моего отца, мы закончили три ряда раньше времени. И впервые за семь месяцев, я понял, как мне нравится работать, когда я был не одинок.
Это было… приятно, когда была возможность разделить с кем-то этот момент.
И мне нравилась улыбка Каресы.
Она была такой же сладкой, как и мой виноград.
Глава 5
Кареса
Я поднялась, разминая ноющие мышцы. Мои ноги дрожали, от долгого сидения на корточках. И все же, не смотря на боль, я чувствовала себя хорошо. Намного лучше за очень долгое время.
Звук ботинок, послышался позади меня. Когда я повернулась, Ахилл шел в мою сторону. Он относил последнее ведро с виноградом в амбар. А я задержалась, чтобы убедиться, что мы не пропустили ни одной кисти винограда. Так оно и вышло. В любом случае, я не думала, что Ахилл совершил бы такую ошибку.