Вуду для «чайников»
Шрифт:
– Теперь хорошо бы выяснить, как они оба выглядят, – заметила Лайма. – Дождемся Ивана, он расскажет нам о своих первых впечатлениях.
Однако Ивана все не было и не было. Появился он только через сорок пять минут, просто переполненный этими самыми впечатлениями. В руках у него была деревянная ширма, обтянутая китайским шелком, и выточенная из дерева фигура американского индейца. Индеец был размером с бадминтонную ракетку и примерно такой же тощий.
Когда Медведь втащил свое добро в микроавтобус, Корнеев не удержался и ехидно спросил:
– А кованый сундук для своей тетушки ты не приобрел?
– Ой,
– Сколько же их там? – полюбопытствовал Кудесников. Он как-то незаметно раскрепостился и тоже начал задавать вопросы по существу дела.
Отчего-то никто из членов группы «У» не спешил отпускать его совсем, и сыщик смирился с положением вещей. «Все лучше, – шепнул он однажды Мерседесу на ухо, – чем скрываться под видом женщины в туристическом агентстве. И так, и так – не жизнь». В конце концов он решил, что ребятам «из конторы» нужно помочь раскрутить дело, разгадать загадку с Диной, понять, кто и зачем украл у нее память, и уж тогда возвращаться к себе.
Боже, как он, оказывается, любит свою квартиру! Со старым зеленым диваном, у которого шатается спинка и плохо выдвигается ящик для белья. С маминым торшером (для него она собственноручно связала абажур из шелковых ниток), с ворчливым холодильником, где набегавшийся хозяин всегда отыщет корочку сыра или пачку замороженных котлет. И офис свой он тоже любит. И свою работу. И все у него, если разобраться, идет в жизни отлично... Просто он этого как-то не замечал.
– Ну и странное местечко, этот магазин, доложу я вам! – рассказывал Медведь, вскидывая брови, чтобы еще нагляднее продемонстрировать свое удивление. – Зал большой и весь забит барахлом. Там не просто полки, все сделано потрясающе, прямо как в Париже!
В Париже Иван никогда не был, но по давней русской традиции считал столицу Франции высшим шиком. Кроме того, его бывшая жена покупала себе исключительно французскую косметику, а сестра – французские духи и белье. Обе говорили, что настоящие женщины ценят товары исключительно «Made in France».
– Прямо как будто ты в квартире, – продолжал заливаться Медведь. – Тут тебе и стол, и кровать, и стеллажи. И все так украшено – зашибись! Прямо глаза разбегаются. Я вошел и обомлел. Не успел я появиться, как ко мне подбежали консультанты, и давай мозги втирать! Кстати, их там двое, – ответил он на вопрос Кудесникова. – Тощая девица в квадратных очках и парень – такой языкатый, что твоя теща. Он со мной минут двадцать поговорил, и я прямо почувствовал, что китайская ширма – это самая важная на сегодняшний день для меня вещь.
– По-научному это называется – развести на бабки, – хмыкнула Лайма.
– Индейца отнесем в штаб-квартиру, – неожиданно заявил Медведь. – Он там будет хорошо смотреться. Украсит наши трудовые будни.
– А что-нибудь еще кроме интерьеров и менеджеров вы заметили? – поинтересовался Кудесников, внимательно слушавший его повествование.
– Естественно. Чего бы я там столько времени торчал? – обиделся Иван. – Значит, так. В зале, кроме входной, две двери. Одна ведет в подсобные помещения, вторая – в кабинеты. Не знаю, сколько их там. Директорский точно. Ну, еще бухгалтерия – наверняка. Время от времени из этой самой двери
– Наверняка это женщина, – съехидничал Корнеев. – Иначе чего пялиться?
– Вот и не угадал! – обрадовался Иван. – Это карлик.
– Карлик? – не поверила Лайма. – В смысле – лилипут?
– Я не знаю, чем они отличаются, – смутился Медведь. – Просто маленькие люди.
Он не любил обижать людей, какими бы они ни были – толстяками или лилипутами. И вообще всегда мечтал об идеальном обществе. Но зато к убийцам относился, как к мухам, и считал, что стране нужна служба неотложной смертной казни, чтобы садисты и мучители не занимали место в тюрьме. Бандитов и шпионов готов был ловить без устали, хотя вряд ли признался бы, что это и есть цель его жизни.
– Впрочем, – помедлив, все-таки рискнул добавить он, – карлик какой-то неприятный. У него один глаз не до конца открывается, и кажется, будто бы он целится в тебя из винтовки. И еще у него большие зубы.
– Он улыбался тебе, когда пробивал чек? – невинно поинтересовался Корнеев.
– Да нет, – Иван не понял юмора. – Вот мужик из начальства, который выходил в зал, – тот постоянно улыбался. Как будто ему вечером предстоит свидание с какой-нибудь Кейт Уинслет и он его уже предвкушает. Да, еще на кассе, рядом с карликом, сидит живая кошка. Ее зовут Маруся.
– Это все? – спросила Лайма.
– Пока да.
– Более подробную информацию придется добывать ножками, – вздохнула она. – Разделим персонал на всех и установим слежку. Чур, я слежу за девицей-консультантом.
– Но их же там наверняка не четверо, а больше, – засомневался Корнеев. – Придется следить не один день. Время угрохаем... И еще неизвестно, чего добьемся.
– А можно мне внести предложение? – подал голос Арсений, поигрывая цепочкой, на которой водил кота. – У меня тоже накопился некоторый оперативный опыт. И, опять же, интуиция...
– Ну-ну, – подбодрил его Корнеев.
Он искренне считал, что интуиция, которую нельзя вывесить в Сети для общего пользования, никакой ценности не имеет.
– Когда мне нужно быстро выяснить что-нибудь о человеке, я его провоцирую.
– Затеваете драку? – уточнил Медведь, который не прочь был помахать кулаками, если дело того заслуживало.
– Или драку, или скандал. Короче, делаю людям бяку, тут они и раскрываются во всей красе.
Корнеев взял пальцами свою нижнюю губу и потянул ее вниз, что, по всей видимости, означало глубокие раздумья. Проделал он это несколько раз, ничего не надумал и повернулся к Лайме.
– Ты как, командир?
– Я – за.
Она всегда очень сильно волновалась, когда приходилось посылать их с Медведем выполнять какое-то задание. Причем не столько опасалась за их жизнь, сколько за то, что они что-нибудь эдакое вычудят. Кудесников еще не стал для нее другом. Кроме того, он по уши погряз в этом деле, и Тагиров велел держать его под присмотром. Они и держали. Пока даже с выгодой для себя.
– Пусть попытается. В конце концов, именно Арсений раздобыл телефон «Уютной квартирки», – добавила она справедливости ради.