Вульф
Шрифт:
— Я хочу, чтобы ты оставила его себе. Это будет последняя вещь, которая останется у тебя после продажи этого дома. Никаких возражений, — говорит Габриэль.
Его внимательность поражает меня, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Ни один посторонний человек даже не предположит, что у Габриэля есть такая черта, да я и сама не могу поверить, как мне повезло, что все это досталось мне.
— Кроме того, ты будешь выглядеть чертовски сексуально за рулем.
— Буду, правда? — спрашиваю я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать, его слова воспламеняют меня, как всегда.
Мы
— Риелтор считает, что я могу получить около миллиона, — говорю я Габриэлю, пока мы стоим в спальне моего детства, которая теперь превратилась в гостиную.
— Достаточно для твоей студии и еще останется хороший запас на все остальные идеи, которые могут возникнуть в этой прекрасной головке, — говорит он, обнимая меня за талию своими сильными руками.
— Давай, есть еще кое-что, что я хочу показать тебе, прежде чем мы поедем домой, — говорит Габриэль.
Домой. С ним. Там, где, как я знаю каждой клеточкой своего существа, мне самое место.
— Ладно. Теперь я действительно в тупике. Почему я здесь? — спрашиваю я, наблюдая, как Габриэль отпирает дверь рядом с кофейней двадцать минут спустя. Приятно кататься с ним по городу и ни о чем не беспокоиться. Все было тихо с тех пор, как клуб заключил своеобразное перемирие с «Адептами Греха». Благодаря этому у Габриэля появилось достаточно времени, чтобы уделить его своим клиентам в мастерской и, конечно, — как теперь я знаю, — поработать над грузовиком моего отца.
Мы не часто выезжаем в центр города в мой выходной, поэтому я понимаю, что что-то случилось. Обычно мы проводим этот день голыми в постели или в душе, на кухне, в спортзале… везде, где мы можем быть вместе.
Поэтому последнее место, где я думала оказаться, — это здесь, через дорогу от работы, на которую я хожу три дня в неделю.
— Это здание мы купили в тот день, когда я впервые тебя увидел, — говорит он мне с ухмылкой.
Я оглядываюсь по сторонам. В середине августа здесь все еще полно туристов, и над улицей города висит баннер, рекламирующий осеннюю ярмарку.
— Да, но почему я здесь? — Я смеюсь, глядя на него. Его широкие плечи, обтянутые белой футболкой, и сильные предплечья. Черт возьми, он просто образец идеального мужчины.
Я пристально смотрю на него.
— Ты вообще собираешься осмотреться или просто зажмешь меня в угол, как только мы сюда войдем? — спрашивает Габриэль, распахивая дверь.
Я моргаю, чтобы прекратить пялиться, он выглядит чертовски самодовольным.
Я прищуриваюсь, глядя на него в лучах полуденного солнца.
— Пока
Он усмехается.
— Тащи свою хорошенькую маленькую попку внутрь, пока не завела меня слишком сильно и не испортила сюрприз.
Когда я вхожу внутрь, у меня открывается рот, и я задыхаюсь.
— Я работал над этим с тех пор, как ты сказала, что хочешь иметь собственное пространство. Попросил кое-кого помочь, чтобы сделать все быстро, — объясняет он. Помещение полностью отремонтировано. Я чувствую запах свежей краски и нового дерева. Полы из толстой натуральной доски, а все стены отделаны белой вагонкой с встроенными полками и светильниками в виде плетеных корзин. Потолок сводчатый, белый, с широкими балками из орехового дерева, тянущимися от одной стороны к другой. Вдоль задней стены расположена стойка администратора, а над ним, в самом центре, — замысловатая и потрясающе красивая розовая неоновая колибри.
Я смотрю на него, потом перевожу взгляд на окна, выходящие во внутренний двор между зданиями.
Вся передняя стена — это окна, выходящие на Главную улицу. Здесь светло, просторно и так красиво, а я все еще не понимаю, что он сделал.
— Это помещение твое, здание принадлежит одной из компаний клуба, но договор аренды оформлен исключительно на твое имя. Ни клуб, ни я здесь ни при чем, — с гордостью говорит он. — Добро пожаловать в «Hummingbird Design27 Inc». Тоже зарегистрирована исключительно на твое имя.
— Как? — спрашиваю я, задыхаясь и прикрывая рот руками от шока.
Габриэль пожимает плечами.
— Кай действительно чертовски хорош в своем деле, и отдел выдачи разрешений был в восторге от того, что в городе появится новый бизнес. Не говоря уже о том, что «Crimson Homes» с удовольствием направит к тебе своих клиентов, и они хотят, чтобы ты продолжила работать с ними внештатно и помогала им со строительными проектами.
— Что? — Я не знаю, что сказать. Мои глаза наполняются слезами.
— Ты слышал риелтора, он думает, что мы получим предложение или два до конца выходных, и я смогу заплатить тебе… — Я начинаю паниковать, когда думаю о том, сколько это должно стоить.
— Нет. — Он качает головой. — Я не хочу это слышать. Это место — твое. Впервые в жизни я подумал, что могу умереть в той хижине, и ты спасла меня. Мне надоело копить свои деньги. Я хочу жить. Благодаря тебе я хочу жить.
Я качаю головой и выдыхаю, снова окидывая пространство свежим взглядом, как свое.
— Легальный бизнес, только твой. Ты можешь вкладывать в него свои деньги. Содержание магазина обойдется недешево, да? — спрашивает он.
Я, все еще пораженная, оглядываюсь по сторонам.
— Да… — шепчу я.
Все идеи, которые я сохранила на компьютере, проносятся в моей голове, когда я думаю о специализированных магазинах, в которых я могу сделать заказ, и о изделиях, в которые я уже влюблена.
— Я вижу все это, образцы вдоль этой стены… — взволнованно говорю я, и на глаза снова наворачиваются слезы. — Спорим, я смогу связаться с «Benjamin Moore» и стать их эксклюзивным представителем? — Я трогаю все, пока хожу.