Вурдалакам нет места в раю
Шрифт:
Толпа ошалевших от жадности мужиков вломилась в лес, чтобы разграбить пещеру под корнями Мироствола. Глупые селяне поверили изменнику, нашептавшему, будто там спрятаны несметные сокровища. Однако вместо сокровищ они встретили только лесных сторожей, на помощь которым пришел сам царь бесов – Великий Лиходей, поднявшийся из глубин преисподней.
Жадная деревенщина получила отменный урок, и больше не смела соваться в запретную чащу. Жаль только, что Горихвост не увидел победы. Он успел разоблачить подлого заговорщика, предавшего лесную братию, но поплатился своей старой шкурой, сожженной под пытками на костре.
Так
После той ссоры в лес и прислали Дыя – править, царствовать, и не допускать поругания Древа миров. Он заключил с князем вятичей договор: люди не должны заходить в лес, но взамен и нечистая сила обязуется не вылезать из чащобы и не нападать на людское жилье.
Казалось бы, все по-честному, но надо же так случиться, что именно Горихвосту тот договор вышел боком. Уж больного пугались его деревенские бабы, когда он прибегал из лесу, чтобы навестить деда. Вот мужики и нажаловались на него Лесному царю. Дый повел себя неумолимо – соблюдать договор должны все: и несусветная нежить, вроде леших, упырей и русалок, и вурдалаки с душой и горячей кровью, что лишь притворяются нечистыми духами, а на деле – такие же мужики, приучившиеся к оборотничеству.
Пришлось Горихвосту переселиться с Туманной поляны в самую глухомань – в Волчьи дебри, где никто не видел его и не слышал, и откуда он точно не мог никого напугать. А у Лесного царя завелась ни с того ни с сего приемная дочь – Ярогнева. И откуда она взялась, да еще сразу двенадцатилетней? Не родилась же такой.
Горихвосту такие загадки никто не разъяснял. Да он и не спрашивал. Позовет царь на помощь – приду служить лесу. А прогонит с глаз долой – уйду, и обиды не выскажу. На обидчивых черти в аду воду возят. А нам до воды дела нет.
Так и разминулся Горихвост с новой любимицей леса. Ярогнева в одну сторону, он – в другую.
Тени прежних событий сами туманили память, пока волк рыскал по площади, выискивая следы убийцы. Земля заросла чахлой травкой, сквозь которую проглядывали ряды булыжников, образующие сужающиеся круги. Эти круги складывались в лабиринт, в центре которого торчал четырехугольный столб из точеного мрамора. Безмолвные лики, высеченные в мраморе, взирали на четыре стороны света, словно ожидая нападения сразу отовсюду. На головы им костяной шапкой был насажен лошадиный череп, взиравший на Горихвоста пустыми глазницами, как демон потустороннего мира.
Волк невольно ощерился и зарычал. Где же враг? Тут должна быть засада!
Горихвост втянул воздух ноздрями, но нюх будто отшибло. Вот он, поганый мухомор! Отрава уже бьет по чувствам, чтоб ее понесло лихоманкой. Как же найти кровопийцу, если подводит чутье?
Ничего! Где наша не пропадала? Я измену за версту распознаю. И тебя, подлый изменник, найду. Я ведь вижу – ты здесь! Мне даже не нужен нюх, чтобы найти твой след. Кто еще мог приготовить это поганое требище, как не злодей, задумавший воскресить тени ушедших призраков?
А может, ты и есть призрак? Тот, что шарился в коноплянике перед самым убийством деда, а после огрел меня чем-то тяжелым по голове? Тот, что пытался разбудить змея в дышучей горе, из-за чего на меня ополчился весь Дикий лес во главе с Дыем?
Ты не уйдешь от меня, и эта промозглая тьма, едва рассеянная отсветами костра, не поможет тебе выиграть в прятки!
Горихвост едва удержался от звериного рыка, что мог его выдать, и затрусил кругом вдоль каменных грядок, образующих замысловатый лабиринт. Эти грядки, выложенные булыжниками, будто растущими из земли, пробивались сквозь чахлую травку и морочили голову. Они как будто нарочно запутывали, чтобы не пропустить к четырехликому столбу с черепом на вершине, устроенному в центре лабиринта.
Стая птиц опустилась на требище и с шумом и щебетом принялась клевать куличи. Никто не думал их отгонять, словно так было и надо. Пламя свечей на ветру колыхалось и освещало пир, устроенный будто нарочно для птиц.
Горихвост забежал за столб и едва не наткнулся на лошадиный скелет, брошенный невесть зачем. Черепа не хватало – видать, его и нахлобучили на столб, приделав четырехликому кумиру костяную шапку.
Истуканы, окружившие площадь, взирали на Горихвоста сурово, словно осуждая за нарушение обряда. Прямо перед его лицом высился серой громадой Перун, горний воитель, князь дружины богов. Серебряные доспехи и позолоченный шлем поблескивали в свете костра. Каменное корзно на плечах развевалось, словно от ветра, дующего в иных мирах. Рука, продетая в единственный рукав корзна, сжимала рогатину, что не ведает промаха, а за поясом у истукана торчала секира, которой страшится нечистая сила.
Горихвост втянул голову в плечи и пустился трусцой, выискивая в темноте затаившегося врага. Однако его встречали только каменные изваяния, то ли недвижные, то ли замершие перед броском.
Бегущего волка проводили взглядом государыня Горнего мира Мокошь и владыка Род, прячущий под накидкой ключи от заветного рая. За ними росли из земли кузнец Сварог, царствовавший в Золотой век, и его сын Дажьбог, что скачет по небу в солнечной колеснице. Напротив устроился скотий царь Велес, что повелевает зверьем в лесах и полях. Ходили упорные слухи, будто Велес невзлюбил Дыя за то, что тот по-хозяйски распоряжается в Диком лесу.
Как бы нам не досталось от этого мстительного божества в медвежьей шкуре! Когда хозяева ссорятся, то первыми страдают их слуги. Тут Горихвост не обольщался. Даже теперь, когда на него ополчился Дый, вурдалак все еще оставался лесным стражем и подданным царя Волчьих дебрей.
Как бы боги в камнях не очнулись! – подумалось Горихвосту. – Не приведи судьба попасться Велесу под горячую руку. Вымещать злобу на слугах – давний господский обычай. И уж будьте уверены: медвежий царь не станет выяснять, в каких отношениях были Дый с вурдалаком. Хлоп – и от волка осталось лишь мокрое место. У богов так всегда. Мы для них – только мелкие блохи. Нас прихлопнуть – раз плюнуть!
Если соберетесь глотать поганки и мухоморы – не делайте это на голодный желудок! Грибная отрава уже начинала кружить Горихвосту голову. В желудке взметнулась отвратительная тошнота, к горлу подступил ком, а разум начал уступать место наваждениям, для которых как будто нарочно было создано это место.
Перун взялся за руки с Мокошью и Родом. К ним присоединились Велес, Дажьбог и Сварог. Все вместе они закружили хоровод вокруг Горихвоста, в голове которого началась беспорядочная круговерть.