Введение в самопознание

Шевцов Александр Александрович

Так говорил Благодатный, и радовались слушавшие Его» (Андросов, Будда, с. 116–117).

Я не в состоянии разбирать приписываемые Будде высказывания по двум причинам. Во-первых, если он это и говорил, то говорил совсем из иного состояния сознания, которое мне неведомо. Во-вторых, я совершенно определенно знаю, что передо мной не слова Будды, а записи, сделанные через много веков. А значит, Будда так не говорил, его всего лишь так поняли. А точнее, так поняли понявших его.

Иными словами, так считал не Будда, а так считает Буддизм. Эти положения – догматы Буддизма. И утверждают эти догматы, что сознание, стремящееся познавать,

в том числе и себя, есть неправильный путь… К счастью, сами буддисты, особенно творцы буддийской философии, Абхидхармы, демонстрировали своими жизнями иное. А это значит, что есть в жизни время познавать, но приходит и время, когда познание больше не нужно, устремление к нему – лишь попытка не отпускать оставшееся позади, попытка не расставаться с милым детством…

Впрочем, может быть, мои выводы преждевременны, и стоит сначала заглянуть в другие части Слов Будды.

Джатаки. Начну с них. Изначально джатаки были фольклорными рассказами о деяниях святых, причем, еще не буддийских.

«Предположительное время оформления фольклорных по своему происхождению рассказов в единый цикл сказаний о подвигах Бодхисатт – V–IV века до нашей эры, хотя сюжеты, которые легли в основу этих “протоджатак”, по-видимому, бытовали в народной среде уже в начале первого тысячелетия до нашей эры или даже ранее. В дальнейшем джатаки неоднократно подвергались литературной обработке и редактированию, возвращались в народную среду, заново перекомпоновывались и редактировались и, наконец, на рубеже старой и новой эр, были записаны на древнесингальском языке и включены во вторую часть цейлонского (тхеравадинского) Канона – “Корзину изречений” (Сутта-питаку)» (Захарьин, с. 8).

Буддисты считают, что Джатаки – это подлинные рассказы Будды о своих былых жизнях. Джатаки очень похожи на суфийские притчи о Ходже Насреддине или русские бытовые сказки. Их можно читать как семечки, но можно и очень быстро пресытиться. Они воспринимались простыми буддистами как наставление в Дхамме, то есть в учении. Но учат они не Дхамме, а буддийскому образу жизни, главное в котором – не сомневаться в учении и не ослаблять усилие.

У меня не нашлось сил прочитать все Джатаки, но в тех, что я читал, не было и намека на самопознание. Возможно, я не обладал истинным усилием и сдался раньше времени. Проверьте себя, вдруг вам повезет больше.

Сутта-нипата – это Следующая часть Сутра-питаки, которую стоит разобрать.

Как написано в предисловии к ее русскому изданию 1915 года, «По мнению ученого-переводчика подлинного текста (Сутта-Нипаты) д-ра Фаусбелля, Сутта-Нипата принадлежит к наиболее ранним произведениям буддийской литературы. Ученый на основании серьезных лингвистических соображений полагает, что, по крайней мере, вся книга IV и значительная часть книги III нашего памятника принадлежит ближайшим ученикам Будды Гаутамы» (Герасимова Н. И. Предисловие к изданию 1915 года «Сутта-Нипаты» // Сутта-нипата, с. 5).

Буддизм Сутта-Нипаты – это народный Буддизм, как и Буддизм Джатак. Но о нем стоит поговорить подробнее. Думаю, он создавался людьми, очень уставшими от войн. Каких? Скажем современно: идеологических. Иначе говоря, мне кажется, что война раннего Буддизма против всех остальных учений, утомляла буддистов уже во времена Сутты-Нипаты. Первая же строчка гласит:

«I-1, 1. Кто сдерживает свой возникающий гнев, как врач останавливает силу яда, проникшего в тело, – тот монах покинет оба берега, как змея сбра-сывает с себя изношенную кожу».

Это именно народное понимание Буддизма, потому что Будда никогда бы не сказал о необходимости сдерживать гнев. Он говорил о необходимости освободиться от гнева и всего прочего, что замутняет наше сознание.

Все начало «Сутта-нипаты» посвящено описанию того, что представляет из себя истинный буддист и монах. И всегда это человек, так или иначе направленный своим вниманием из этого мира, а не в него. И ни слова, ни намека на самопознание. Самопознание не входит в число буддийских добродетелей, по представлениям народного Буддизма.

В «Сутта-Нипате» можно найти лишь считанные изречения, которые хоть как-то могут направить на изучение себя, вроде:

III–IV, 24 (477). «Кто собою не измеряет себя, прямодушен и стоек, свободен от жестокости и желания, – тому, не поколебленному сомнением, тому Совершенному надлежат приношения».

Или:

IV–XIII, 20 (913). «Заключившись в себе, среди всех учений, что основаны на виденном, или слышанном, или сознанном, – тот Мудрец сбросил с себя преж- нее бремя и свободен, не привязанный к учению времени, не умерший, ничего не жаждущий.

Вот как учил Блаженный».

Для человека, одержимого самопознанием, это может быть указанием на необходимость самопознания. Но понимал ли это место так же и народный Буддизм? Скорее всего, нет. К тому же это место можно трактовать и как проявление войны Буддизма с другими учениями. А Буддизму, особенно раннему, было свойственно много воевать с другими учениями.

В Индии той поры вообще был принят «агрессивный способ философствования», иначе говоря, ведение философского спора таким образом, чтобы разрушить самые основы другой философии и в итоге ее уничтожить. И Буддизм основательно повоевал в Индии. Так повоевал, что теперь его там нет.

Исходное утверждение воинствующего народного Буддизма, содержащееся в «Сутта-Нипате», очевидно, должно было давать буддистам потрясающее чувство собственной исключительности:

III–XIII, 32 (754). «…принятое за истину в мире людей и богов, Мары и Брамы, среди брахманов и пустынников – благородными в их всесовершенной мудрости понято как ложь».

Благородными, то есть арьями, в противоположность всем остальным, буддисты, конечно, называли себя и исключительно свои «истины» и ценности. Все остальное – ложь, а мы безошибочны. Ранний Буддизм очень напоминает русский коммунизм…

Из этого положения развивалась война буддистов с другими философиями. За этой борьбой, безусловно, стоит пренебрежение философией самого Будды. У Будды это пренебрежение вполне оправданно. Получив просветление и заявив, что может дать его другим, он вправе отсекать излишние метания ума у желающих: если ваша цель – просветление, то философствование является излишним. На эту тему в Буддизме существуют различные притчи. И одна из них очень показательна.

Рассказывают, что однажды к Будде пришел великий ученый философ и начал задавать вопросы. Тогда в Индии были приняты философские споры, и философы бродили по стране вместе с толпами своих учеников.